Юрий Кузовков, Трилогия Неизвестная история

Случайная иллюстрация
из Трилогии

Социально-историческая концепция в трилогии "Неизвестная история". Часть 2

3. Теория социально-экономических циклов (циклов коррупции)

3.1. Примеры социально-экономических циклов в истории

Синтез социальной, экономической и демографической истории, проведенный в книгах трилогии «Неизвестная история», позволил установить, что социально-экономическое развитие стран и регионов в истории носит циклический характер. Одним из наглядных примеров такой цикличности, ввиду хорошей изученности и большого объема исторической информации, служит история Древнего Рима.

Как видно на схеме II, в истории Древнего Рима в эпоху его наивысшего расцвета (II в. до н.э.- III в. н.э.) четко прослеживаются три цикла продолжительностью примерно 100-150 лет каждый. Начало каждого цикла характеризовалось социальным миром и экономическим благополучием, однако в середине цикла начинался экономический и социальный кризис, который в конце цикла перерастал в гражданскую войну. Соответственно, «водоразделом» между 1-м и 2-м циклом являются гражданские войны 40-х-30-х гг. до н.э., между 2-м и 3-м циклом – гражданская война 68-69 гг. н.э. В конце 3-го цикла также произошла гражданская война 193-197 н.э., однако за ней не последовал новый цикл, а, после временного улучшения, началась длинная серия гражданских войн 235-285 гг., ознаменовавших начавшийся упадок Римской империи. Ниже дается краткое описание явлений, происходивших в течение цикла:

Экономический и финансовый кризис середины-конца цикла. Характерным признаком данного кризиса являлась массовая тезаврация золотых и серебряных монет, возникавшая примерно в середине цикла и продолжавшаяся вплоть до его окончания. Как вытекает из данных, приводимых экономическим историком Р.Дункан-Джонсом, во время 2-го цикла (29 г. до н.э. – 69 г. н.э.) интенсивная тезаврация возникла в правление Тиберия (14-37 гг. н.э.), а во время 3-го цикла (70-197 гг. н.э.) – в правление Марка Аврелия (161-180 гг.). Затем она постепенно усиливалась и достигала своего пика к концу цикла – к правлению соответственно Нерона (54-68 гг.) и Коммода (180-192 гг.) [63]. При этом из обращения исчезали практически все золотые и серебряные монеты, и указанным двум императорам, правившим в конце очередного цикла, приходилось лихорадочно выпускать огромные количества новых монет, но уже с меньшим содержанием золота и серебра, чтобы остановить тезаврацию и предотвратить крах всей денежной системы.

То же самое происходило во время 1-го цикла (середина II в. – 30 г. до н.э.). Так, масштабная тезаврация имела место в 40-е – 30-е годы до н.э. [64] Это не привело к исчезновению из оборота полновесных золотых и серебряных монет, как во время 2-го и 3-го циклов, поскольку сначала Цезарь (49-44 гг. до н.э.), а затем Октавиан Август (43 г. до н.э. – 14 г. н.э.) осуществляли интенсивную чеканку полновесных золотых монет, что продолжалось вплоть до самого конца гражданских войн (30 г. до н.э.), а затем размеры чеканки сократились в 20 раз [65] - очевидно, ввиду прекращения тезаврации монет. По-видимому, источником для столь массовой чеканки являлось огромное количество золота, захваченного Цезарем в ходе завоевания Галлии и конфискованного Августом у римских сенаторов и всадников во время гражданских войн.

Невозможно предположить, что сначала Цезарь 4 года, а затем Август еще 20 лет подряд, чеканили огромное количество золотых монет просто по своей прихоти, а не потому, что на них был большой спрос. Как указывает Р.Дункан-Джонс, все выпущенные ими новые золотые монеты в дальнейшем довольно быстро исчезли из обращения, в то время как, например, старые серебряные монеты, выпущенные в более раннюю эпоху, более стертые (т.е. с меньшим содержанием серебра по отношению к номиналу), продолжали еще 2 столетия находиться в обращении [66]. И точно так же, наивно думать, что императоры Нерон и Коммод были глупцами, ради собственной прихоти организовавшими «порчу» серебряной монеты. Археология показывает, что если бы они этого не сделали, не выпустили в обращение большие количества монеты с уменьшенным содержанием серебра, то в империи произошла бы полная дезорганизация денежного обращения, так как все полновесные золотые и серебряные монеты, ранее служившие средством платежа, полностью исчезли – были «припрятаны в кубышку».

Таким образом, во всех трех циклах налицо острый финансовый кризис, проистекавший накануне и во время гражданской войны, который, очевидно, был отражением экономического кризиса, предшествовавшего гражданской войне. Почему происходили такие кризисы? В «Теории глобализации» было продемонстрировано, что в античности существовала рыночная экономика, подобная современной, и приводились соответствующие факты и мнения историков. Такая массовая тезаврация в условиях рыночной экономики свидетельствует о «бегстве капиталов» из реального сектора, которое обычно объясняется отсутствием перспектив иного выгодного вложения капиталов.

В свою очередь, исчезновение перспектив вложения капиталов, возникавшее каждый раз в середине очередного цикла, не могло происходить само по себе, а должно было объясняться реальными тенденциями, происходившими в экономике. Судя по всему, причиной данного явления являлась резкая концентрация и монополизация собственности и экономической власти, происходившая в течение цикла.

Концентрация и монополизация собственности и экономической власти в течение цикла. Выше приводились мнения Т.Моммзена, М.И.Ростовцева и других историков и современников о том, что в поздней Римской республике произошла концентрация богатства и экономической власти в руках очень небольшого числа лиц. Прежде всего, это касается земель. Так, известно, что представители двух богатейших сословий в Риме: сенаторы [67] и всадники, - захватили львиную часть всех земель, приобретенных Римом в ходе его грандиозных завоеваний II-I вв. до н.э. Причем, как отмечает историк С.Николе, все эти земли считались государственной собственностью, но сенаторы и всадники, тем не менее, захватили их в свою собственность совершенно бесплатно, используя свое «доминирующее положение в государстве» [68]. Именно эта огромная земельная собственность, сконцентрированная в руках нескольких сотен человек, и стала основной причиной социальных конфликтов, проявившихся сначала в борьбе братьев Гракхов и их сторонников с римскими сенаторами в конце II в.; а затем эта борьба в течение I в. до н.э. была продолжена Марием (80-е годы до н.э.), Юлием Цезарем (в 50-40-х годах) и Октавианом Августом (в 40-30-х гг.). Все они пытались и законодательным, и силовым путем, через захват власти, решить вопрос о перераспределении государственных земель в пользу римских ветеранов, крестьян и пролетариев, отобрав эти земли у сенаторов и всадников. Так, Марий основал несколько колоний в Африке, на которые переселил несколько тысяч человек. Цезарь за 4 года своего правления предоставил землю и первоначальный капитал от 50 до 80 тысячам человек – ветеранам, пролетариям и многодетным семьям [69]. В дальнейшем, при Августе, было основано более 100 новых колоний, и земли получили уже сотни тысяч жителей Италии [70]. Как видим, суть всех этих мероприятий состояла в попытке создать большой слой фермеров – средний класс в сельском хозяйстве – который в дальнейшем стал основой экономического процветания и социального мира, наступивших в правление императора Августа после прекращения гражданских войн. Но перед этим, в ходе гражданских войн, Октавиан Август практически полностью уничтожил противостоявшую ему олигархию – крупных землевладельцев, оказывавших яростное сопротивление этой политике. Так, только в 43 г. до н.э. он и его соратники включили в проскрипционные списки (т.е. в списки людей, подлежавших уничтожению) 300 сенаторов, 2000 всадников и ряд других богатых римлян [71]. Именно конфискованные у них земли он и использовал в дальнейшем для распределения среди простых римлян.

Аналогичную картину мы видим и в дальнейшем. Так, к середине I в. н.э. опять была достигнута необычайно высокая концентрация земельной собственности. Как писал Плиний Старший, шесть человек в ту эпоху владели половиной Африки [72]. Археология это подтверждает – в Северной Африке были найдены многочисленные указатели тех времен, на которых были проставлены имена одних и тех же немногих землевладельцев – Бландиан, Уденсис, Ламиан, Домициан [73]. Такая же ситуация сложилась, например, и на Сицилии. Как пишет историк В.Скрамуцца, распространение латифундий в I в. н.э. приобрело на Сицилии никогда ранее не виданный размах. Секст Помпей имел так много земель на острове, что про него говорили, что он владеет Сицилией [74]. Причем, Африка и Сицилия были в то время главными житницами империи, дававшими по 2 урожая в год и кормившими хлебом всю империю.

Итак, опять примерно в середине 2-го цикла мы видим такую же картину, которая ранее была в середине 1-го цикла – необычайно высокую концентрацию сельскохозяйственных земель в руках немногих персон. К каким последствиям это могло привести? Совершенно очевидно, что, если несколько магнатов сконцентрировали в своих руках половину лучших земель империи – в Африке, на Сицилии, то ничего им не мешало, например, монополизировать всю торговлю сельскохозяйственными товарами и разорить мелких фермеров. Кроме того, в своих владениях они создали настоящие империи, превратили многих работавших на их землях арендаторов-колонов, формально свободных граждан [75], в фактических рабов (отчего некоторые марксистские историки их считали рабами), и, приобретя необыкновенную силу и могущество, перестали платить налоги государству – которое попросту было не в состоянии заставить их это делать [76]. В итоге государство всё более повышало налоги для остальных землевладельцев и арендаторов, а магнаты, не платившие налогов, продолжали богатеть.

Всё это опять закончилось очередной гражданской войной и экспроприацией собственности крупных землевладельцев. Ее начал Нерон: он, в частности, конфисковал земли шестерых магнатов, которым принадлежала половина всех земель римской Африки. Далее экспроприации продолжились стихийно в течение гражданской войны 68-69 гг., и затем их продолжили император Веспасиан (69-79 гг.) и Домициан (81-96 гг.). Эти императоры продолжали отбирать поместья у богачей в Африке, а также в Египте, где до этого, в середине I в. н.э. также шла активная скупка земель магнатами. Конфискованные земли раздавались крестьянам и ветеранам, которых специально зазывали в Африку для создания там слоя зажиточных фермеров [77]. Налицо полная идентичность с тем, что делали Цезарь и Август. В итоге ко II в. н.э. все крупные магнаты были уничтожены – среди даже самых богатых сенаторов этого периода уже нет, по словам М.И.Ростовцева, ни «набобов I в. до н.э.», ни «мультимиллионеров периода Юлиев-Клавдиев» [78]. Более того, как указывает историк Д.Дафф, к началу II в. н.э. осталось не более 30 потомственных сенаторов [79] – то есть примерно 3-5% прежнего состава римского Сената, чему, судя по всему, немало способствовали репрессии против сенаторов и их гибель во время очередной гражданской войны.

Применительно к 3-му циклу имеется меньше информации, чем применительно к 1-му и 2-му. Но в правление Марка Аврелия (161-180 гг.) мы видим такие же признаки «бегства капиталов» из реального сектора в золото и серебро, какие были в предыдущих двух циклах (см. выше). Еще ранее, в правление Антонина Пия (138-161 гг.), мы видим большое число восстаний: в Иудее, Греции, Египте, Мавритании, Британии, Германии, Дакии, Испании, - которые продолжаются и при Аврелии [80]. Затем появляется «тиран» Коммод (180-192 гг.), который начинает, по словам М.И.Ростовцева, «борьбу с сенатом» и «опирается в этой борьбе на солдат» [81], - совсем как его предшественники, «тираны» Цезарь и Нерон, которые также в конце очередного цикла и накануне очередной гражданской войны начинали «борьбу с сенатом». Причем, суть данного противостояния осталась такой же, какой она была и во время предыдущих двух циклов. Как пишет историк, мелкие арендаторы-колоны пытались искать защиту у императора от произвола крупных землевладельцев и крупных арендаторов императорской собственности. Но в лице императора Аврелия они ее не находили, зато нашли в лице императора Коммода, который встал на их сторону [82].

За этим последовало свержение Коммода, которое, как пишет М.И.Ростовцев, «не было случайным… правящие классы окончательно решили от него избавиться» [83]. Ранее, в конце 1-го цикла, «правящие классы» (сенаторы) убили Цезаря, прямо в здании Сената, а в конце 2-го цикла они свергли Нерона, который погиб во время бегства. И во всех трех случаях за этим последовала гражданская война. После окончания очередной гражданской войны 193-197 гг. в конце 3-го цикла террор Коммода в отношении сенаторов и иных богатых персон, с конфискацией их земель и имущества, продолжили Септимий Север (193-211 гг.) и его сын Каракалла (211-217 гг.) [84] – точно так же как в предыдущих циклах этот террор был продолжен преемниками Цезаря и Нерона.

Итак, мы видим, что социально-экономические циклы в Древнем Риме повторялись с неизменной последовательностью и с интервалом в 100-150 лет на протяжении 4 столетий, при совпадении всех элементов этих циклов вплоть до мелких деталей типа убийства сенаторами очередного императора, покусившегося на их собственность и привилегии, и выдвижения ими в императоры дряхлого старика [85]. Но важно отметить совпадение основных характерных признаков этих циклов (см. Схему II):

концентрация собственности к середине цикла,
начинающееся с этого момента бегство капиталов из реального сектора в золото и серебро,
резкий рост социальной нестабильности (начало классовой борьбы), перерастающий в гражданские войны,
конфискация крупной собственности, распределяемой среди представителей беднейших слоев населения, в конце цикла.

Примеры таких длинных социально-экономических циклов, названных автором «циклами коррупции» и характеризующихся одинаковыми отличительными чертами, имеются применительно ко многим другим историческим эпохам: Восточное Средиземноморье в III-II тысячелетиях до н.э., Китай в III в. до н.э. – III в. н.э., Византия в IV-XV вв., страны Западной Европы в XII-XVIII вв. и т.д. Наконец, такие же длинные циклы, но приобретшие глобальных характер и охватывающие значительную часть земного шара, имеют место и в последние два столетия. Они достаточно подробно исследованы и описаны во второй книге трилогии (Кузовков Ю.В. Мировая история коррупции. М., 2010). Длина этих циклов в прошлом составляла от 100-150 лет до нескольких столетий, но в последние два столетия имеет тенденцию к сокращению. Проведенный исторический анализ позволяет установить природу этих циклов и их основные закономерности.

3.2. Природа и причина циклов и кризисов коррупции

У описанных выше социально-экономических циклов и кризисов не может быть простого объяснения, вроде того, что существует у циклов и кризисов перепроизводства: временное перепроизводство продукции. В отличие от циклов, изучаемых современной экономической наукой, длинные социально-экономические циклы (циклы коррупции) проявляются не только в сфере экономики, но и во всех других сферах жизни общества: в сфере демографии, в социальной, политической, культурной, морально-нравственной и других сферах, - и заканчиваются глубочайшими кризисами, имеющими комплексный характер и ставящими в тупик историков, экономистов и социальных исследователей.

Выше были описаны экономические и социально-политические кризисы, повторявшиеся в Древнем Риме каждые 100-150 лет, которые до сих пор остаются исторической загадкой. Такой же исторической загадкой является, например, Великая депрессия 1929-1939 гг.: экономисты и историки до сих пор спорят и не могут прийти к однозначным выводам о причинах этого явления. Между тем, Великая депрессия способствовала социальным катаклизмам в Европе и распространению фашизма, что привело ко Второй мировой войне. Еще одной исторической загадкой являются кризисы, поразившие Западную Европу в XIV и XVII вв., которые тоже имели комплексный характер и проявились не только в сфере экономики и демографии (о чем уже говорилось в главе IX), но и в социально-политической сфере. Так, Ф.Спунер констатирует, что проблема этих кризисов до сих пор является «новой», не достаточно изученной, а Д.Херлихи пишет, что по этой проблеме до сих пор ведутся «ожесточенные споры» [86]. При этом сам факт глубокой и затяжной экономической депрессии в XIV-XV вв., равно как и в XVII в., у большинства историков не вызывает сомнения, на что указывают, например, Р.Лопез и Х.Мискимин [87]. В эти же периоды мы видим необычайный размах социальных конфликтов в Европе. В XIV-XV вв. произошли жакерия во Франции, восстание Уота Тайлера в Англии, тукинов и чомпи в Италии, крестьянская война в Германии, гуситские войны в Чехии и т.д. (хотя до XIV в. не было ничего подобного). Соответственно, с середины XVI в. (начиная с Варфоломеевской ночи во Франции) и в течение XVII в. мы опять видим необычайный размах социальных конфликтов, которые нередко принимают форму религиозных войн между протестантами и католиками, но многими историками рассматриваются как гражданские войны.

Примеры аналогичных кризисов, имевших сложный, комплексный характер и проявившихся во всех сферах жизни общества, имеются в большом количестве, и все они являются историческими загадками, на которые историческая наука до сих пор не дает ответа. Так, в истории Византии мы видим, по меньшей мере, два таких кризиса: в VI-VII вв. и в XI-XIII вв., оба раза они сопровождались гражданскими войнами и частичным распадом страны. В истории России мы видим, по меньшей мере, три таких кризиса: в XI-XIII вв., в конце XVI – начале XVII вв. и в конце XIX - начале XX вв., которые также сопровождались гражданскими войнами и частичным распадом страны. Ряд подобных кризисов был и в истории Китая, а также в истории Ирана и арабского Востока. Все они описаны в соответствующих разделах второй и третьей книг трилогии «Неизвестная история».

Наконец, много подобных кризисов, имевших комплексный характер и никак не объясняемых современной наукой, мы видим и в более древней истории. Мы видим подобный кризис трижды в истории Древнего Египта – в конце существования Древнего, Среднего и Нового царства. В конце II тысячелетия до н.э. этот кризис сопровождался гибелью не только древнеегипетской цивилизации, но еще пяти цивилизаций Восточного Средиземноморья: ханаано-финикийской, хеттской, минойской, греко-микенской и митаннийской. Подобный же кризис поразил цивилизации майя и тольтеков в Центральной Америке; шумерскую цивилизацию в Месопотамии и хараппскую цивилизацию в Индии в 3 тысячелетии до н.э., после чего они исчезли. Арийские цивилизации Ближнего Востока в период с 6 по 3 тысячелетие до н.э. претерпели, по меньшей мере, два подобных кризиса, перед тем как окончательно погибнуть. Как свидетельствует археология и выводы историков, гибель указанных цивилизаций, за редкими исключениями, не могла быть вызвана внешними нашествиями или природными катаклизмами (см. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, главы V-VII), следовательно, ее можно считать прямым следствием социально-экономических кризисов.

Изучение указанных кризисов, происходивших в последние два тысячелетия в Европе и Средиземноморье, позволяет заключить, что все они имели очень схожие между собой проявления и характер (см. п. « Признаки и проявления кризисов коррупции»), из чего можно сделать вывод о том, что все они были вызваны одной и той же причиной. По более древним кризисам и кризисам в других регионах подробная информация отсутствует, но та, что имеется, показывает всё те же характерные признаки (демографический кризис, упадок производства, массовая безработица и нищета, нравственное разложение, коррупция, классовый и межнациональный антагонизм, гражданские войны и т.д.), что указывает на ту же фундаментальную причину кризиса.

Основная причина этих кризисов, названных в трилогии «кризисами коррупции», вытекает из сформулированной в ней теории классов (см. раздел « Теория классов»). Во всяком случае, именно эта теория наилучшим образом объясняет природу этих кризисов и их последствия, которые, в отличие от последствий других кризисов, описываемых экономической наукой, имеют комплексный характер и не могут быть объяснены какой-то простой причиной.

Исходя из вышеизложенного, кризис коррупции – это масштабный экономический, демографический и социальный кризис, вызванный концентрацией экономической и политической власти в руках небольшого круга лиц - класса олигархии. Отличительными чертами этого кризиса является резкий рост безработицы, имущественного неравенства, замедление или прекращение экономического роста, рост социального напряжения и беспорядков с появлением признаков классовой вражды, падение рождаемости ниже уровня воспроизводства, рост смертности, рост коррупции, падение морали и нравов, рост преступности.

Если кризис коррупции продолжается, и общество долгое время не предпринимает мер по выходу из него, то неизбежно впадение общества в состояние хаоса и анархии, с крахом государства и сокращением населения, что нередко в истории приводило к гибели наций и народов – см. приведенные выше примеры. Однако есть и немало случаев успешного преодоления этих кризисов, подобно описанным ранее примерам из истории Древнего Рима. Вместе с тем, как показывают эти же примеры, преодоление одного такого кризиса не гарантирует того, что такой кризис не повторится вновь в будущем.

В подавляющем большинстве случаев кризисы коррупции сопровождались крупными социальными конфликтами. Так, все крупные революции и гражданские войны последних столетий происходили в условиях кризиса коррупции.

Существует два экономических механизма, вследствие которых власть олигархии приводит к описанным выше кризисным явлениям. Первый из них состоит в монополизации экономической власти в обществе небольшой группой лиц. Указанные лица могут быть, например, крупными землевладельцами, как это было в Древнем Риме, или промышленными магнатами, как это имело место в позднейшей истории, или группой крупных чиновников, установивших контроль над государственными монополиями, в условиях государственного капитализма. Результатом является ситуация, при которой всем остальным производителям перекрывается нормальный доступ к поставкам сырья, сбыту продукции, аренде или покупке земли, свободному приобретению товаров, что ведет к их разорению и превращению в безработную «чернь»; одновременно и сами монополисты лишаются стимулов к производству и инвестициям вследствие монопольного контроля над экономикой.

Второй механизм состоит в том, что обнищание населения, вызванное перераспределением собственности и доходов в пользу олигархии, ведет к уменьшению спроса на массовые товары, что вызывает падение их производства и как следствие - перманентный экономический кризис.

Преодолеть кризис коррупции можно, лишь устранив его причины – то есть, лишив олигархию монопольной экономической власти и перераспределив тем или иным образом ее собственность и доходы в пользу широких масс населения или государства.

Следует подчеркнуть, что установление олигархией власти над обществом не связано с теорией заговора (см. п. « Олигархия как класс»), а естественно вытекает из личных целей представителей этого класса – достижение наибольшего богатства и власти над окружающими. И в современном мире, и в прежние исторические эпохи многие люди ставили перед собой такую цель, и некоторым из них ее удавалось достичь. Многие из тех, кому ее удалось достичь и стать олигархами, а некоторым – еще и крупными политиками, являлись и являются в глазах большинства людей примерами успеха, объектами подражания и восхищения. Другие, правда, ассоциируются с преступниками и злодеями. При этом основная проблема для общества связана, конечно, не с тем, что некоторые люди слишком амбициозны и слишком многого достигают, а с тем, что те средства и методы, при помощи которых они достигают своей цели, и, самое главное, последствия этого, деструктивны для общества. Таким образом, дело не в конкретных индивидуумах (так как вместо одних то же самое сделали бы другие с тем же результатом), а дело в устройстве человеческого общества, которое не обладает естественными механизмами, способными воспрепятствовать установлению власти над ним со стороны небольшой группы лиц. Отсутствие таких естественных механизмов внутри человеческого общества и является причиной существования олигархии как класса, а результатом деятельности этого класса являются постоянно повторяющиеся кризисы – кризисы коррупции.

Кризисами коррупции они названы потому, что установление власти олигархии над обществом неизбежно сопровождается усилением коррупции государства, которое перестает служить интересам всего населения и начинает служить интересам небольшой группы. Кроме того, коррупция выражается в морально-нравственном разложении всего государства и общества, которая неизбежно сопровождает кризисы коррупции.

Соответственно, цикл коррупции – это период между двумя очередными кризисами коррупции. Цикл коррупции включает:

1) период бескризисного развития общества;

2) период сползания к кризису коррупции;

3) период кризиса коррупции;

4) период гражданской войны или революции на фоне продолжения кризиса коррупции;

5) период устранения причин, вызвавших кризис (период выхода из кризиса коррупции).

В истории есть примеры, когда выход из кризиса коррупции был осуществлен без гражданской войны и без революции в политическом значении этого слова. То есть революция была, но не кровавая и насильственная, а вполне мирная, и заключалась в осуществлении экономической и социальной программы по выходу из кризиса, суть которой состояла в лишении олигархии ее власти над обществом или в ограничении этой власти. Примерами подобной мирной революции в истории могут служить Славная революция 1688 г. в Англии, реформы Франклина Рузвельта в США в эпоху Великой депрессии и реформы европейских социалистов после их прихода к власти в 1944-1945 гг. в Великобритании, Западной Германии, Франции и Италии (см. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, пп. 12.6 и 14.1, 17.8, 19.2).

Другой способ борьбы с кризисом коррупции – целенаправленное свертывание товарно-денежных отношений, введение авторитарного режима и осуществление прочих мер, составляющих суть «режима восточной деспотии» (см. п. « Классификация систем в развитых цивилизациях») – также нередко применялся в истории, особенно на Востоке. При введении режима восточной деспотии кризис коррупции не преодолевается, а как бы «замораживается» на неопределенное время. Но это возможно лишь при благоприятных внешних условиях, поскольку такие режимы внутренне непрочны и чреваты социальным взрывом; кроме того, страны с такими режимами обречены на косность и экономическое отставание от других стран.

3.3. Внешние факторы в развитии кризисов коррупции

Циклы коррупции имеют много общего с циклами глобализации, описанными в первой книге трилогии «Неизвестная история» (см. раздел «Теория глобализации»). В большинстве случаев, описанных в трилогии, циклы и кризисы коррупции развивались на фоне глобализации – интенсивной международной торговли. Глобализация всегда являлась своего рода катализатором, вызывавшим быстрое обогащение олигархии, усиление ее власти над обществом и сползание общества в кризис коррупции. И наоборот, прекращение интенсивной международной торговли могло способствовать прекращению на какое-то время циклов коррупции, как мы это видим, например, в Средиземноморье в VIII-IX вв. н.э. (см. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, п. 4.2).

Циклы коррупции не всегда совпадали с циклами глобализации. Например, в течение римского цикла античной глобализации (II в. до н.э. – III в.н.э.) произошло 3 цикла коррупции (см. Схему I). Но все эти три цикла развивались в условиях интенсивной международной торговли, которая не приостанавливалась. А в истории Западной Европы с XII в. по XXI в., наоборот, циклы глобализации и циклы коррупции практически всё время совпадали. Причина заключается в том, что Западная Европа с давних пор в числе методов борьбы с кризисами коррупции применяла протекционизм – который является одновременно и методом борьбы с негативным влиянием глобализации. Эта политика (протекционизм) была впервые применена императорами династии Ласкарей в Византии в XIII в., и затем была у Византии заимствована Западной Европой (см. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, пп. 4.5, 10.3); до этого ни одна из известных нам сегодня цивилизаций не применяла протекционизм в качестве целенаправленной государственной политики.

Вместе с тем, есть немало примеров развития циклов коррупции в условиях, когда соответствующие страны проводили политику протекционизма, то есть когда кризис коррупции развивался и без влияния глобализации. Например, в США, Германии и России, проводивших политику протекционизма в конце XIX – начале XX вв., произошла беспрецедентная для того времени монополизация промышленности (что породило теорию Ленина о начале эры империализма - монополистического капитализма) и появились другие признаки кризиса коррупции – увеличилась армия нищих и безработных, с одной стороны, и концентрация богатства, с другой, обострились социальные конфликты и т.д. Поэтому было бы ошибочно объяснять возникновение кризисов коррупции лишь внешними причинами – в частности, глобализацией. Глобализация и другие внешние причины являются катализаторами, ускоряющими развитие этого кризиса; но его истоки коренятся в несовершенстве устройства человеческого общества и в самой человеческой природе. И это несовершенство очень сложно исправить. Даже если в каком-нибудь государстве будет создан механизм, противодействующий развитию кризиса коррупции, это еще не означает, что данный механизм будет столь эффективен, что раз и навсегда избавит данное государство от подобных кризисов.

Помимо глобализации, другими внешними причинами, ускоряющими развитие кризиса коррупции, являются иностранное военное и политическое вмешательство и прямой подкуп чиновников и руководителей государства иностранными спонсорами и государствами. Примеров того и другого в истории имеется великое множество. И не только в истории, но и в современной политике.

Так, многие авторы указывают на происходящий в последние десятилетия во всем мире беспрецедентный рост концентрации богатства, что является одним из важнейших признаков кризиса коррупции [88]. По данным профессора Д.Харви, совокупная величина состояния 358 самых богатых людей мира в 1996 г. равнялась величине совокупного дохода 2,3 миллиардов человек, составлявших беднейшую часть населения. При этом активы трех крупнейших миллиардеров превышали совокупный ВВП наименее развитых стран, население которых составляло 600 миллионов человек [89]. По его мнению, достижение такой невероятной концентрации богатства и власти в руках небольшой группы людей являлось целью неолиберальной экономической политики государств Запада, проводившейся в последние десятилетия и провозгласившей в качестве обязательных принципов свободу внешней торговли, движения капиталов, приватизацию государственной собственности и снижение налогов для богатых [90]. Пользуясь этими принципами, небольшая группа людей в течение нескольких десятилетий заработала многие триллионы долларов на финансовых спекуляциях, международной торговле и приватизации государственного имущества, раздаваемого по дешевой цене или вообще бесплатно узкому кругу лиц. А между тем, ради продвижения принципов неолиберализма Соединенными Штатами и другими государствами Запада всё это время расходуются огромные средства и оказывается беспрецедентное политическое давление на страны, не желающие следовать этим принципам.

Например, как указывает российский публицист А.Хинштейн, по некоторым данным (в частности, обнародованным МИД Латвии), в период с 1985 по 1992 гг. США и другие страны Запада потратили 90 миллиардов долларов на субсидирование деятельности различных политических организаций на территории бывшего СССР, включая МДГ – межрегиональную депутатскую группу, одним из сопредседателей которой был будущий президент России Ельцин. Деятельность этой группы финансировалась непосредственно Фондом Конгресса США [91]. В дальнейшем это финансирование политических организаций, действующих на территории России, продолжалось с прежним размахом [92]. Кроме того, в период с 1992 по 1998 гг., западные политики и ведущие западные институты, включая МВФ, субсидировали российское правительство Ельцина, посредством различных грантов, субсидий и кредитов, и участвовали в разработке проводимых им неолиберальных реформ.

Результатом этих реформ стало:

падение ВВП и промышленного производства России в течение 1990-х гг. более чем в 2 раза;
катастрофическое падение уровня жизни населения: от 40 до 60% населения России, по разным оценкам, оказалось за чертой бедности (хотя ранее относилось, в подавляющем большинстве, к среднему классу);
крупнейшие предприятия страны были, практически бесплатно, переданы в руки небольшого круга лиц – т.н. олигархов;
в 1998 году был объявлен дефолт (банкротство) российского государства.

Кроме того, на фоне начавшихся реформ в 1991 г. произошел распад СССР, что обернулось настоящей катастрофой для многих людей, оказавшихся либо без гражданства, как это произошло в Прибалтике, либо без работы и средств к существованию [93]. А в конце 1990-х гг. на грани распада оказалась уже и Российская Федерация.

Следует отметить, что до 1985 г. никаких явных признаков социально-экономического кризиса (кризиса коррупции) в СССР еще не было. А в середине - конце 1990-х гг. в России и других странах бывшего СССР были налицо все его признаки, включая колоссальную концентрацию собственности и монополизацию экономической власти в руках небольшой группы людей, обнищание населения, острый демографический и экономический кризис, безработицу, социальные протесты и т.д. Таким образом, серьезнейший социально-экономический кризис (кризис коррупции) был «создан» за короткий срок, правительствами Горбачева и Ельцина, которые во всем следовали советам США и других ведущих государств Запада, при активном финансовом спонсорстве, а также идеологическом и практическом содействии последних.

3.4. Признаки и проявления кризисов коррупции:

3.4.1. в экономике

Признаками и проявлениями кризисов коррупции в экономической сфере являются:

всевластие монополий,
концентрация богатства в руках немногих,
обнищание масс населения,
свертывание производства,
непропорционально большой размах торговли и спекуляции,
дороговизна товаров (монопольно высокие цены),
исчезновение стимулов к инвестициям,
«бегство» инвесторов в золото и серебро.

Монополизация в прошлом выступала в основном в виде концентрации земельной собственности, которая в период кризиса коррупции достигала своего максимума. «Латифундии погубили и Италию, и провинции», - писал Плиний Старший (23-79 гг. н.э.) во время второго кризиса коррупции в Древнем Риме, указывая на главную причину кризиса, свидетелем и очевидцем которого он являлся. Этот вывод Плиния соответствует нашим современным историческим знаниям – именно середина I в. н.э. была периодом наивысшей концентрации земельной собственности в античном мире, эпохой гигантских латифундий.

Одним из результатов монополизации сельскохозяйственного производства была дороговизна хлеба. Так, во время и первого, и второго кризиса коррупции постоянным явлением в Риме был дефицит продовольствия. Например, известно, что во время первого кризиса коррупции, в 70-е – 60-е годы до н.э., цены на хлеб в Риме часто поднимались в 10 раз выше нормального уровня. Соответственно, как указывает историк Г.Рикман, в этот же период отмечен ряд лет, когда ощущалась острая нехватка продовольствия в Риме [94]. Дороговизне и дефициту продовольствия немало способствовали нападения пиратов на торговые суда. При этом сенаторы-латифундисты противодействовали планам правительства по искоренению пиратства и в 67 г. до н.э. едва не убили народного трибуна Габиния, внесшего соответствующее предложение [95]. Известно, что некоторые сенаторы сами владели пиратскими кораблями и нападали на торговые суда своих конкурентов [96].

Яркий пример дороговизны хлеба мы видим и во время второго кризиса коррупции. Так, известно, что после страшного пожара в Риме в 64 г., уничтожившего значительную часть городских построек, император Нерон, для того чтобы облегчить страдания горожан, оставшихся без жилья и средств к существованию, сам занялся поставками зерна в Рим. Для этого он начал энергично подвозить зерно. В итоге за короткий период цены на зерно в Риме обвалились с 5-6 до 3 сестерциев за модий, то есть почти в 2 раза [97]. Этот пример показывает, какое количество «воздуха», то есть монопольной прибыли, содержалось в ценах на хлеб.

Все кризисы коррупции в истории изобилуют примерами монополизма; а выход из кризиса всегда был связан с уничтожением власти монополий. В древности это заключалось в конфискациях земель латифундистов, а в промышленную эпоху, наступившую в последние столетия – в национализации отраслей или дроблении крупных компаний на мелкие. Так, Цезарь и Октавиан Август конфисковали огромное количество земель латифундистов и раздали их сотням тысяч римских крестьян. Во время второго кризиса коррупции в Риме такие же меры осуществили императоры Нерон, Веспасиан и Домициан, во время третьего – Коммод и императоры династии Северов. Разумеется, все они вошли в римскую историографию как «деспоты» или «плохие императоры» - ведь историю писали в основном представители богатейшего сословия (Светоний, Дион Кассий и др.), пострадавшего от их деятельности [98].

Такую же картину мы видим во время кризиса коррупции в Англии в XIV-XV вв. Английские бароны-латифундисты монополизировали экспорт шерсти и вместе с итальянскими купцами организовали торговую монополию внутри страны, не дававшую развиваться местным производствам и ремеслам [99]. Это сопровождалось неслыханным произволом баронов и их частных армий в отношении местного населения. Поэтому в эту эпоху мы видим перманентный экономический, социальный и демографический кризис, сопровождавшийся значительным сокращением населения Англии (см. п. 9.2), а также постоянные восстания населения и против баронов, и против итальянских купцов [100]. А после гражданской войны 1455-1461 гг. пришедший к власти «народный король» Эдуард IV Йорк начал массовые конфискации баронских земель; в дальнейшем их продолжили Тюдоры. Благодаря этим мерам в Англии вместо прежних баронов-латифундистов в деревне был повсеместно создан средний класс – джентри, ставший опорой государства и основой экономического развития Англии в последующие столетия [101].

Выход США из Великой депрессии при Рузвельте смог быть осуществлен потому, что Рузвельт в период с 1935 по 1944 гг. осуществил беспрецедентные меры по демонополизации ряда отраслей экономики, в основном посредством дробления крупных компаний. Эти меры начали осуществляться после 5 лет непрекращающейся депрессии, после того как все другие меры по выходу из нее были исчерпаны. И они опирались на выводы ряда экономистов, указывавших на монополизацию как на основную причину Великой депрессии. В частности, экономисты А.Берле и Г.Минс в 1932 г. выпустили экономическое исследование, приобретшее в США большую популярность, где сделали вывод о том, что небольшая группа компаний и управляющих ими лиц практически полностью контролируют американскую экономику. Так, в главе 3 «Концентрация экономической власти» они приводили данные о том, что в 1929 г. 200 крупнейших корпораций владели примерно половиной богатства, сосредоточенного в частном корпоративном секторе страны, а отдельные крупнейшие корпорации располагали богатством, превышавшим имущество двух десятков штатов США [102]. Концентрация экономической власти, - делали вывод Берле и Минс, - «по существу привела к образованию экономических империй и … новой разновидности абсолютизма»; «Экономическая власть, оказавшаяся в руках немногих персон, которые контролируют гигантские корпорации, представляет собой огромную силу, которая может нанести вред… большому числу людей». В заключении они призывали государство сформулировать требования к крупным корпорациям, исходя из общественных интересов, и пренебречь правом собственности ради интересов общества [103].

На это же явление как возможную причину Великой депрессии указывают историки В.Лейхтенберг и М.Бернстейн. Они пишут также, что чрезвычайно высокая концентрация национального богатства и доходов в руках небольшой группы людей, произошедшая к концу 1920-х гг., привела к резкому сокращению спроса на все товары: автомобили, одежду, мебель и т.д., - поскольку все эти деньги, перетекшие из карманов миллионов американцев в карманы кучки миллиардеров, перестали работать на экономическое развитие страны, стимулировать выпуск новой продукции, осели мертвым грузом в банках и сейфах [104]. Как видим, обе указанные выше причины экономического кризиса (монополизация и чрезмерная концентрация доходов) были описаны в трудах экономистов той эпохи и в трудах историков, посвященных Великой депрессии.

Рузвельт в период с 1935 по 1944 гг. принял меры по устранению обеих этих причин. Параллельно беспрецедентной кампании по демонополизации и дроблению крупных компаний (см. п. 7.3.4) им были приняты радикальные меры по перераспределению крупной собственности. Так, в соответствии с федеральным Законом о налогах на богатство 1935 г. (Wealth Tax Act) были установлены очень высокие налоги на крупные состояния и крупные доходы. Максимальная ставка подоходного налога составила 80%, а позднее, после 1940 года, была повышена до 90% [105].

Результатом стал выход США в 1940-е гг. из депрессии и быстрый бескризисный экономический рост в течение 3 десятилетий. При этом в стране резко уменьшилось социальное неравенство: с 1929 г. по 1948 г. удельный вес доходов, получаемых 5% самых богатых американцев, снизился с 33% до 20% [106]. Кроме того, в 1940-1960-е гг. в США практически исчезла безработица, а ВВП за 3 десятилетия вырос почти в 4 раза.

В странах Западной Европы в первой половине XX в. сложилась такая же ситуация (высокая монополизация и концентрация доходов), как и в США, и они так же не были в состоянии выйти из Великой депрессии, как и Америка до реформ Рузвельта. Этот период экономической депрессии продолжался в указанных странах вплоть до конца Второй мировой войны; и выход из нее также стал возможен лишь после того как в этих странах (Великобритания, Франция, Западная Германия, Италия) в 1944-1945 гг. пришли к власти демократические правительства, которые осуществили меры, аналогичные реформам Рузвельта в США. Но в отличие от них, они наряду с дроблением крупных компаний и перераспределением крупной собственности в пользу неимущего населения, провели также массовую национализацию большинства отраслей национальной экономики (см. п. 18.4). После этого там тоже исчезла безработица, кризисы и начался беспрецедентно высокий экономический рост.

Целый ряд примеров проявления кризиса коррупции в экономической сфере был описан в Разделе 1, посвященном глобализации (см. пп. 4.1, 4.3, 4.6). Как уже говорилось, глобализация является одним из важных внешних факторов, способствующих развитию кризиса коррупции, а циклы глобализации в истории очень часто совпадали с циклами коррупции.

3.4.2. рост коррупции и преступности

Характерными признаками кризиса коррупции являются:

рост коррупции государства, поражающей крупных чиновников и даже глав государства и правительства;
рост организованной преступности;
коррупция в крупном бизнесе – среди руководства крупных компаний и банков;
слияние коррумпированных чиновников с крупным бизнесом и с организованной преступностью.

Примеры роста коррупции и преступности имеются применительно ко всем кризисам коррупции в истории. Так, в Риме в течение второго цикла коррупции происходило резкое увеличение числа дел о коррупции сенаторов и наместников провинций, рассматриваемых Сенатом, достигнув пика в эпоху Нерона (что вытекает из трудов римского историка Тацита). Такой же рост коррупции происходил и во время первого кризиса коррупции, в эпоху поздней Римской республики. Например, в то время широко распространилась практика откупов по сбору налогов в провинциях. Частные лица, т.н. публиканы, брали на откуп сбор налогов, обычно за крупную взятку римскому чиновнику, и совершали страшные злоупотребления – обирали население и угоняли жителей в рабство за неуплату налогов, произвольно назначенных ими самими же. Указанная практика продолжалась около 70 лет и была прекращена Цезарем, который принял и другие меры по борьбе с коррупцией [107].

Во время кризиса коррупции в Англии в эпоху Английской революции XVII в. в коррупции обвинялись лорды Бэкингем и Страффорд, последовательно возглавлявшие правительство при Карле I Стюарте. Следующий король династии Стюартов, Карл II, был сам уличен в коррупции. Было обнаружено и передано английскому парламенту тайное соглашение между Карлом II и французским королем Людовиком XIV, по которому Людовик финансировал Карла в обмен на обязательство последнего проводить политику, выгодную французскому королю [108].

В эпоху Французской революции конца XVIII в. Сен-Жюст, ближайший соратник Робеспьера (прозванного Неподкупным), с горечью говорил, что никто во Франции не хочет быть бедным и добродетельным - все хотят быть богатыми и не слишком добродетельными. В коррупции были обвинены не только чиновники-аристократы Людовика XVI, сам король и королева Мария Антуанетта, но и многие видные революционеры – Дантон, Дюмурье, Карно, Эбер [109].

В России в эпоху революции 1917 г. имеются факты коррупции в отношении членов царского и временного правительства, ставки верховного командования во время Первой мировой войны, и в отношении руководства ведущих политических партий – кадетов (Милюков), эсеров (Керенский) и большевиков (Троцкий) [110].

В США еще в 1920-е гг., задолго до Великой депрессии, наблюдался резкий рост коррупции и организованной преступности, что является общеизвестным фактом, а борьба правительства Ф.Рузвельта в 1930-е гг. с Аль Капоне, Джоном Диллинджером и другими лидерами организованной преступности стала хрестоматийным примером такого рода правительственных действий. Между тем, не только в Чикаго, но и во многих городах и штатах Америки в 1920-е гг., как было установлено, произошло сращивание организованной преступности и местных органов власти, которые занимались «крышеванием» тех предприятий, которые им платили, и устранением от бизнеса, легальными и нелегальными методами, тех, кто отказывался платить [111].

В коррупции в США в 1920-е гг. оказались замешаны не только власти штатов и городов, но и администрация президента У.Гардинга (1921-1923 гг.). В течение его президентского срока разразился целый ряд коррупционных скандалов, в которых были замешаны близкие ему лица или даже он сам собственной персоной. Так, например, он передал нефтяные месторождения военно-морского флота США в ведение Министерства внутренних дел, которое возглавлял его близкий друг, а затем - все права на их разработку были переданы крупным нефтепромышленникам Э.Догени и Г.Синклеру. При этом выяснилось, что последние ранее финансировали предвыборную президентскую кампанию Гардинга, а также дали взятку министру внутренних дел. Прибыль нефтепромышленников и, соответственно, убытки для казны, от этой операции составили порядка 100 млн. долларов [112].

Наконец, в коррупции и мошенничестве оказались замешанными и многие руководители крупных корпораций и банков. Например, в момент биржевого краха (октябрь 1929 г.) А.Виггин, президент самого большого банка Нью-Йорка Chase National Bank, провернул спекулятивную сделку, в результате которой перекачал из своего банка в свой собственный карман 4 миллиона долларов [113]. В похожих махинациях оказался замешан и глава National City, второго по величине банка Нью-Йорка. Не случайно президент Франклин Рузвельт, во время вступления в должность в марте 1933 г., дал американскому народу обещание «выгнать менял из храма». Уже осенью 1933 г. были начаты слушания в Конгрессе, во время которых рассматривались дела о мошенничестве и коррупции в высшем эшелоне бизнеса и государства [114].

3.4.3. в социальной сфере

Признаками и проявлениями кризисов коррупции в социальной сфере являются:

рост безработицы,
рост числа нищих и бездомных,
рост антагонизма в обществе и любых его проявлений: классовой, национальной, расовой, религиозной вражды,
рост популярности революционных идей переустройства общества;
рост социальных протестов, способных перерасти в революцию и гражданскую войну.

Все наиболее известные революции в истории: Английская революция XVII в., Французская революция конца XVIII в., Русская революция начала XX в., - произошли в условиях кризиса коррупции, который и явился причиной того социального взрыва, который называется «революцией». Немалую роль в событиях этих трех революций сыграл протест населения против олигархии: королевского двора в Англии, аристократии во Франции, царского и временного правительств в России. Та же причина: протест населения против римской сенатской олигархии, - сыграла важную роль в гражданских войнах Древнего Рима (80-е-30-е гг. до н.э., 68-69 гг. н.э., 193-197 гг. и 235-285 гг.). А в 1930-е гг. основной гнев населения в США, Германии и других странах был направлен против «банкиров» - крупных финансовых воротил. В предыдущих разделах все эти примеры уже были описаны, с приведением конкретных фактов и выводов историков. В условиях современного кризиса коррупции в начале XXI века на Западе набирает силу протест против «мировой финансовой элиты» - в рамках движения «Захвати Уолл-Стрит» в США и других протестных движений.

Разумеется, причиной революций и гражданских войн являлся не только протест против олигархии (т.к. далеко не все осознавали и осознают ее роль и значение в происходящем), но и протест против резкого ухудшения условий жизни и труда, коррупции государства, роста преступности и других проявлений кризиса коррупции.

Так, в США уже в 1920-е годы, задолго до Великой депрессии, проявились многие из указанных выше признаков. Безработица в стране уже в 1921 г. многократно превысила все прежние рекорды и достигла 23% от общего числа трудоспособных [115]. В связи с этим наблюдался рост терроризма: в 1919-1921 гг. в стране произошла серия взрывов у домов высокопоставленных чиновников [116]. В начале 1930-х гг., когда без работы оказалось более 15 миллионов (30% трудоспособного населения), все эти явления достигли своего пика. Миллионы людей превратились в бродяг и нищих, распространились массовое воровство и грабеж в самых одиозных формах. Так, в Чикаго группа безработных из 55 человек разобрала 4-этажное кирпичное здание и унесла всё его по кирпичику. Безработные шахтеры захватывали уголь, принадлежавший владельцам шахт, и сами его продавали. Большую популярность приобрели крайние левые течения и взгляды. На юге Иллинойса коммунисты организовали 10-тысячную демонстрацию фермеров, выехавших каждый на своей машине; эта демонстрация растянулась в длину на 80 километров. В Айове фермеры в 1931 г. в знак протеста блокировали дороги, захватывали поезда, нападали на представителей власти. В Сиэтле в феврале 1933 г. протестующая толпа захватила здание местного правительства. Популистский лидер, сенатор Хью Лонг, предлагал осуществить грандиозное перераспределение собственности по всей стране - экспроприировать все крупные личные состояния и распределить их среди населения. Программа Лонга приобрела такую популярность, что ему прислали письма 7,5 миллионов человек [117].

3.4.4. в демографической сфере

Кризис коррупции всегда в истории приводил к обострению демографического кризиса. В прошлом этот кризис принимал особенно грандиозные размеры, поскольку частым следствием кризисов коррупции были голодоморы, происходившие в результате обнищания населения и разгула спекуляции продовольствием. Именно голодоморы, согласно выводам экономических историков, были в прошлом главной причиной высокой смертности и сокращения населения в Европе в отдельные исторические периоды (См.: Кузовков Ю. Мировая история коррупции, пп. 10.2, 10.7). Начиная с XIX в. в развитых странах Запада, в связи с возросшим уровнем жизни населения, голодоморы прекратились и остались с тех пор и по настоящее время уделом развивающихся стран. В России регулярные голодоморы, уносившие миллионы жизней, происходили в период кризиса коррупции, предшествовавшего революции 1917 г. (1870-е гг. - 1917 г.). В Индии в ту же эпоху (вторая половина XIX – начало XX вв.) голодоморы были хроническим явлением, повторявшимся практически ежегодно. В условиях современного мирового кризиса коррупции массовый голод также становится все более частым явлением в ряде стран Африки и других беднейших странах мира.

Вторым проявлением кризиса коррупции в области демографии является снижение рождаемости и как результат - старение населения. О причинах данного явления и его связи с коррупцией государства см. раздел «Демографическая концепция».

3.4.5. в политике

Установление власти олигархии, что является основным содержанием кризиса коррупции, всегда приводило к коррупции государства. Это выражалось в том, что вместо защиты интересов большинства населения государство начинало действовать в интересах небольших, по числу участников, но чрезвычайно влиятельных и могущественных, олигархических групп: крупного бизнеса, военной олигархии, торговых и финансовых воротил, организованной преступности. Поэтому политика государств в эту эпоху характеризовалась:

всемерным поощрением свободной торговли, которая, по определению И.Валлерстайна, служит максимизации краткосрочной прибыли классом торговцев и финансистов;
военными авантюрами (развязывание войн и военных провокаций с целью захвата новых территорий, контроля над месторождениями стратегического сырья, рынками сбыта);
политическими авантюрами (достижение тех же целей посредством подкупа и организации государственных переворотов);
строительством империй, в особенности колониальных империй;
тенденцией к установлению реакционного или деспотического правления, которое в разные исторические эпохи имело разные названия и внешние проявления: абсолютизм в Испании и Франции в XVI-XVIII вв., фашизм в Италии, Германии, Испании в XX в., - но суть его оставалась неизменной. Это был авторитарный режим с опорой на олигархию - крупную аристократию в XV-XVIII вв.; финансовых магнатов и военно-промышленный комплекс в XIX-XXI вв.;
лицемерием государственной политики: на словах говорится одно, а делается прямо противоположное.

В книгах трилогии приводится ряд примеров того, как политика государств кардинально менялась, в сторону империалистической, с приходом в высший эшелон власти новой группы людей, которые по своим признакам могут быть отнесены к олигархии. Так, внешняя политика Великобритании кардинально изменилась во второй половине XVIII века: до этого Англия избегала колониальных захватов, а с этого момента они все более становились нормой и послужили созданию в течение XIX в. огромной Британской колониальной империи, раскинувшейся на пяти континентах. Политика Германии кардинально изменилась в начале XX в.: до этого Германия занималась национальным строительством, а с этого момента начала стремиться к внешним завоеваниям – что привело к Первой и Второй мировым войнам.

Внешняя политика США также резко изменилась в конце XIX – начале XX вв. До того времени они не занимались колониальными захватами. Первой империалистической войной США историки обычно называют американо-испанскую войну 1898 г., в результате которой США установили контроль над Кубой, аннексировали у Испании Филиппины, Гуам и Пуэрто-Рико [118]. А делегаты предвыборного съезда Республиканской партии в 1900 г. назвали ее войной «за свободу и права человека» [119]. В 1899 г. США захватили часть островов Самоа и в том же году вместе с рядом европейских государств осуществили военную интервенцию в Китай для подавления так называемого «боксерского восстания» - восстания китайского населения против иностранных колонизаторов. А в самих США эта военная интервенция преподносилась как «марш свободы и демократии». В последующие 20 лет, с 1900 по 1920 г., Соединенные Штаты осуществили военные интервенции в шесть стран Западного полушария – в Колумбию (аннексия Панамского перешейка), Никарагуа, Мексику, Гаити (установление марионеточных режимов) и др. При этом президент В.Вильсон (1913-1921 гг.) утверждал, что США применяют военную силу «во имя интересов человечества» [120].

Этот поворот к империалистической политике во всех странах, как правило, сопровождался другими признаками кризиса коррупции, о которых ранее говорилось: ростом коррупции и преступности, снижением уровня жизни основной массы населения, концентрацией богатства и власти в руках небольшой группы и т.д.

Исторический опыт показывает, что по мере углубления кризиса коррупции, в связи с возрастанием угрозы народной революции, способной уничтожить олигархию, повышается вероятность прихода к власти крайних реакционных сил, которые могут ввергнуть соответствующие страны и весь мир в деспотию, кровь и насилие. Примером может служить распространение фашистских и авторитарных режимов в Европе в 1920-1930-е гг. Хорошо известно, что главными спонсорами фашистов в Германии и Италии выступали большой бизнес и финансовые магнаты, для которых приход к власти фашистов был намного более желательным, чем приход к власти коммунистов или социалистов. Сама же тенденция к установлению авторитарных режимов является неизбежным следствием кризиса коррупции, о чем свидетельствует история предыдущего мирового кризиса коррупции, пик которого пришелся на период между двумя мировыми войнами.

Например, как пишет историк Х.Джеймс, одновременно с захватом власти Гитлером в Германии, в Испании потерпела крах Вторая республика и установилась фашистская диктатура Франко, в Польше установилась «военная диктатура» Пилсудского и его преемников, в Венгрии было введено «полуфашистское правление» Гомбос и Имреди, Румынию король Карл превратил в «гадкое полицейское государство», такие же тенденции происходили и в Южной Америке [121]. К этому следует добавить: установление фашистской диктатуры Муссолини в Италии, коммунистической диктатуры в России, диктаторского режима Чан Кайши в Китае, милитаристского тоталитарного режима в Японии, диктаторских режимов в Эстонии и Латвии в 1934 г., и, наконец, диктатуры Петэна во Франции в 1940 г. Как видим, большинство суверенных государств мира (не надо забывать, что примерно полмира тогда еще были чьими-то колониями) в период между двумя войнами превратились в тоталитарные государства.

Попытки объяснить данный феномен Великой депрессией не вяжутся с фактами. Так, в Италии диктатура Муссолини была введена еще в 1922-1924 гг. В России диктатура большевиков была установлена уже в 1917 г. В Китае уже в начале 1920-х годов сформировалось несколько диктаторских режимов, а затем в ходе длительной междоусобной войны власть в стране в 1928 г. захватил милитаристский режим Чан Кай Ши. Милитаристский режим в Японии также установился до Великой депрессии.

Таким образом, Великая депрессия 1929-1939 гг. не может являться причиной указанного феномена, его причиной является социально-экономический кризис (кризис коррупции), поразивший все указанные страны задолго до ее начала, и сама она является финальной фазой этого кризиса.

Процесс установления диктатур в разных странах проходил по-разному. В некоторых случаях это было результатом военного путча, в других случаях – результатом выборов, в третьих – результатом массового восстания или революции. Но во всех случаях значительная часть населения требовала передать власть «сильной руке» и фактически приветствовала установление диктатуры. Причиной таких массовых настроений была анархия, которая всегда возникала и усиливалась по мере углубления кризиса коррупции. И в обществе создавалось убеждение, что демократия бессильна, что лишь с приходом «сильной руки», с установлением диктатуры, можно победить анархию и восстановить былой порядок.

3.4.6. в области культуры, морали и нравственности

Кризис коррупции во все эпохи сопровождался резким падением морали, нравственности и культуры, распространением паразитического образа жизни. Причина данного явления состоит в том, что олигархия, захватившая власть над обществом, распространяет на него и свою мораль, культуру и нравственность (или, вернее, отсутствие таковых). Поэтому падение нравов начинается еще до того, как общество вступает в фазу кризиса коррупции, и это моральное падение общества в дальнейшем усугубляет экономический и социальный кризис. И наоборот, в случае успешного выхода из кризиса первыми начинают исправляться мораль и нравственность, и уже затем наступают улучшения в экономической и других материальных сферах.

В истории Древнего Рима, где четко прослеживаются три цикла коррупции, столь же хорошо видны и циклы падения и улучшения морали и нравственности, на что указывал, в частности, римский историк Тацит. Периоды падения нравов в Риме хорошо известны. Это эпоха поздней республики до окончания гражданских войн (то есть до 20-х гг. до н.э.); а в последующем это эпоха правления императоров Калигулы, Клавдия и Нерона (то есть период с 37 по 68 гг. н.э.), когда мы видим расцвет всевозможных пороков и эксцессов (см. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, пп. 2.2, 2.4). Что касается периодов улучшения нравов, то это, во-первых, эпоха императора Августа (после окончания гражданских войн I в. до н.э.), во-вторых – эпоха императора Веспасиана (после окончания гражданской войны 68-69 гг. н.э.). Отмечая эти периоды улучшения нравов в Древнем Риме, Тацит писал, что «всему существующему свойственно некое круговое движение, и как возвращаются те же времена года, так обстоит и с нравами» [122]. Как видим, описанные им циклы ухудшения и исправления нравов по времени в точности совпадают с соответствующими фазами циклов коррупции в Древнем Риме.

Такие же циклы изменения нравов, совпадающие с циклами коррупции, мы видим и в другие исторические эпохи. Так, эпоха кризиса коррупции в Киевской Руси (конец X в. - XII вв.) была еще и эпохой распространения пьянства на Руси [123]. Кроме того, она дает яркие примеры падения нравов даже среди самых известных русских князей, так сказать, «столпов» Киевской Руси. Здесь и князь Владимир I Красное Солнышко, который промышлял работорговлей, имел 900 рабынь-наложниц и предавался разврату, и князь Владимир Мономах, который взял русский город Минск и не оставил там «ни челядина, ни скотины», вырезал всех его жителей. А последующая эпоха выхода из кризиса и возрождения Русского государства дает не менее показательные примеры высокой морали и нравственности: здесь действительные герои Александр Невский и Дмитрий Донской, собиравшие русские земли и защищавшие их от врагов, здесь и московский князь Иван Калита, который, согласно летописям, «очистил землю Русскую от воров (татей)», «дал Русской земле тишину великую и правый суд» (см. Кузовков Ю. История коррупции в России, пп. 4.3, 7.2.).

Можно сравнить тот разврат, который был в Англии при Стюартах, с эпохой очищения нравов, наступившей в стране после Славной революции 1688 г. Или тот разгул пьянства и бутлегерства, рэкета и преступности, который был в США в «ревущие 20-е» до эпохи Франклина Рузвельта, с теми почти пуританскими нравами, которые мы видим в Америке после Рузвельта, в 1940-1950-е гг. И затем сравнить их с тем развратом, который мы видим в США во время современного кризиса коррупции конца XX – начала XXI вв., в эпоху героя-любовника и президента США Билла Клинтона, секс-звезды эстрады Мадонны и настоящей индустрии секса и насилия в американском Голливуде. Не случайно сегодня опять пользуются огромной популярностью те произведения, которые были рождены прежней декадентской эпохой, начала XX века, вроде «Лолиты» В.Набокова, повествующей о плотской любви к несовершеннолетней девочке (то, что именуется термином «педофилия»). Книга в последнее время многократно переиздавалась, снят не один фильм по роману Набокова. Современная эпоха кризиса коррупции и падения нравов опять предъявляет большой спрос на такие произведения.

3.4.7. в денежном обращении и динамике цен на золото

Одним из проявлений кризиса коррупции всегда было «бегство» инвесторов в золото и серебро.

Ранее, в условиях использования в качестве денег золотых и серебряных монет, кризисы коррупции всегда сопровождались их быстрой тезаврацией и исчезновением из обращения, что побуждало правителей к «порче» монеты – чеканке монет с примесями неблагородных металлов.

В условиях бумажноденежного обращения и обращения медных денег кризис коррупции обычно сопровождается ростом цены золота и серебра. Причем, размеры этого роста определяются глубиной кризиса коррупции.

Причины данного феномена («бегства» в золото) состоят в том, что в условиях глубокого кризиса коррупции в экономике и роста политической и социальной нестабильности инвесторы не видят никаких перспектив для вложения денег в производство и перестают доверять каким-либо активам (земля, недвижимость, ценные бумаги и т.д.), обычно используемым для размещения средств, поскольку цена этих активов становится очень нестабильной. В качестве единственного актива, позволяющего обеспечить сохранность денежных средств, воспринимается лишь золото и серебро, следствием чего становится ажиотажный спрос на эти ценные металлы.

Так, в первые годы Великой депрессии в США официальная цена золота выросла примерно в 2 раза. Это произошло в условиях привязки доллара США к золоту и сопровождалось дефляцией – значительным понижением цен на все товары. И с тем, и с другим американское правительство безуспешно пыталось бороться, активно скупая золото в надежде сбить его цену и даже запретив (5 апреля 1933 г.) американским гражданам приобретать золото и владеть этим металлом. Несмотря на все эти усилия правительства, официальная цена золота в США в течение первых лет Великой депрессии выросла примерно в 2 раза. Вместе с тем, если учесть дефляцию: понижение цен всех товаров в долларах, - то по отношению к товарной массе золото выросло в цене не в 2 раза, а более значительно. Если же еще произвести расчет не по официальной, а по «теневой» цене золота (цене нелегальной покупки золота американскими гражданами), то мы придем к выводу, что золото в данный период фактически выросло в цене не в 2 раза, а в несколько раз.

В течение второго и третьего кризисов коррупции в Древнем Риме (см. Схему I) золото и серебро выросло в цене не очень значительно (а в течение первого кризиса при Цезаре и Октавиане оно совсем не выросло – см. выше п. 3.1). Так, Нерон (54-68 гг.) уменьшил содержание серебра в денариях до 93,5% для того чтобы остановить их тезаврацию и изъятие из обращения. Эта мера оказалась достаточной: из обращения исчезли монеты с более высоким содержанием серебра (98-100%), а монеты Нерона с более низким содержанием серебра продолжили хождение в течение II в. н.э. В период третьего кризиса коррупции Коммод (180-192 гг.) был вынужден уменьшить процент содержания ценного металла в денариях до 74%, а Александр Север (222-235 гг.) – до 45% [124]. Таким образом, мы видим, что роста цены золота и серебра почти не было или он был очень небольшим во время первого и второго кризисов коррупции в Древнем Риме, но он был уже довольно значительным: примерно в 2 раза, - во время третьего кризиса коррупции, вернее, на его первом этапе – до конца правления династии Северов.

В последующем третий кризис коррупции не закончился, как два предыдущие, фазой выхода из кризиса, а превратился в перманентное явление. После правления Александра Севера (222-235 гг.) кризисные явления в Римской империи переросли в масштабный кризис, потрясший самые основы античной цивилизации: произошел крах глобальной античной экономики, сопровождавшийся глубоким социальным и демографическим кризисом, значительным сокращением населения и гражданскими войнами, шедшими без перерыва в течение еще 50 лет.

В этих условиях удорожание золота приобрело намного большие размеры, чем в период Великой депрессии 1930-х гг. К концу III в. римские медные и бронзовые монеты обесценились столь сильно, что граждане использовали в расчетах между собой мешки (follis) этих монет, примерно по 1000 монет в каждом мешке [125]. А один золотой солид при императоре Диоклетиане (284-305 гг.) приравнивался к 348 мешкам медной монеты [126]. Поскольку обычно цена золота может превышать цену меди, скажем в 2-4 тысячи раз, но никак не в 350 000 раз, то мы видим до каких невероятных размеров дошел рост цены золота в условиях краха глобальной античной экономики и кризиса коррупции, принявшего характер мирового кризиса той эпохи.

Следует ожидать, что в условиях современного мирового кризиса, который также представляет собой кризис коррупции не в масштабах одной страны или региона, а в масштабах всей мировой системы, рост цены золота примет такие же гигантские пропорции, как и в эпоху кризиса мировой системы античности. А бумажные деньги очень сильно обесценятся (см. раздел « Концепция национальной демократии и современный мировой кризис»).

4. Классификация социально-экономических систем

4.1. Социально-экономические системы – теория и историческая реальность

Понятие «социально-экономическая система» (общественно-экономическая формация [127] или строй) было впервые формулировано Марксом и Энгельсом. Если абстрагироваться от марксистской терминологии, то социально-экономическая система – это исторически сложившийся тип общества, в основе которого лежит определенный тип экономических взаимоотношений между его членами и которому соответствуют определенные политические, идеологические и юридические институты общества.

Маркс и Энгельс предложили также определенную классификацию социально-экономических систем, которая легла в основу марксистской теории исторического материализма. В эту классификацию входили первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая системы (формации). Правда, в ряде своих работ Маркс упоминал еще три другие системы: германскую, античную и азиатскую.

Исторический анализ подтверждает правоту марксистской теории в том, что социально-экономические системы как определенные типы общества действительно существуют. Однако предложенная классиками марксизма классификация не соответствует историческим фактам и опровергается историками. В частности, большие возражения со стороны историков встретила предложенная Марксом «рабовладельческая формация» (или «рабовладельческий строй»), которая якобы существовала в древности. Например, американский историк М.Финли проанализировал мнения ряда западных историков античности по вопросу о рабстве и пришел к выводу, что в подавляющем большинстве они не разделяют марксистский взгляд о существовании в древнем мире «рабовладельческого строя». Он также отметил, что на тему рабства в античности у Маркса написано лишь несколько страниц, и что ни он, ни Энгельс никогда не предпринимали сколько-либо серьезного исследования древних обществ или экономики древних цивилизаций [128]. Что же касается существа вопроса, то большинство западных историков античности утверждает, что рабство принимало массовый характер в древности, как и в Новой истории, лишь в течение коротких отрезков времени (в частности, в конце II - начале I вв. до н.э. в поздней Римской республике), и не являлось какой-то особенной отличительной чертой античности или других древних обществ [129]. Поэтому в середине XX века известный историк античности М.И.Ростовцев констатировал, что общие замечания Маркса и Энгельса о «рабовладельческом обществе» уже давно опровергнуты [130].

Исторические факты и мнения историков ставят под сомнение и положение исторического материализма о том, что в истории менее прогрессивная система (формация) всегда вытесняется более прогрессивной. Например, в соответствии с мнением ряда историков, «темные века» пришедшие в VI—IX вв. на смену античности, сопровождались упадком цивилизации на территории Западной Европы и распространением более примитивных общественных и экономических отношений [131], в то время как постулаты исторического материализма утверждали обратное [132].

Не подтверждается фактами и выводами историков и марксистский тезис о всемирном характере социально-экономических систем, которые якобы меняются одновременно и единообразно во всем мире (например, Большая Советская энциклопедия утверждала, что «рабовладельческий строй существовал в передовых для того времени странах Азии, Европы и Африки вплоть до 3-5 вв. н.э.»; «в Европе на протяжении 3000 лет успели смениться… первобытнообщинный строй, рабовладельческий строй, феодальный строй» [133]). Вопреки этому тезису многие историки, ссылаясь на исторические факты, придерживаются мнения о повторяемости одних и тех же социально-экономических систем в разные исторические эпохи и о сосуществовании разных систем в рамках одной исторической эпохи.

Так, многие историки античности (Ф.Лот, Г.Глоц, Г.Салвиоли, Эд Майер, М.Ростовцев и другие) писали о том, что античная эпоха была эпохой капитализма [134]. Известный специалист в области русской истории Г.В.Вернадский писал, что «Киевскую Русь можно считать, как в экономическом, так и политическом отношении, наряду с Византией, еще одним продолжением капиталистического строя античности, противостоящим феодальной эпохе» [135]. О рыночной экономике (то есть капитализме) в античности писал известный экономист Д.Хикс [136].

Кроме того, общепризнанно, что эпоха феодализма в России наступила лишь в XIII веке, в то время как в Западной Европе она к тому времени уже закончилась, крепостное право почти везде было отменено, и, как полагают экономические историки, там уже в XII-XIII вв. началась эпоха капитализма [137]. Еще одним примером сосуществования двух разных социально-экономических систем в Европе и в мире является XX век, когда мировая система социализма сосуществовала с мировой системой капитализма.

Таким образом, исторические факты, подтверждая тезис о существовании социально-экономических систем как определенных устойчивых типов общества, свидетельствуют о том, что в одну и ту же эпоху в разных странах или регионах могут одновременно существовать разные системы, и что в мировой истории нередко случается как переход к принципиально новой социально-экономической системе, так и возврат к прежней системе, ранее уже существовавшей на данной территории.

Исторические факты ставят под сомнение и марксистскую шкалу иерархичности систем. В частности, если около 15 стран, построивших у себя в XX веке социализм (СССР, Китай, страны Восточной Европы и Индокитая) добровольно отказались от этой социально-экономической системы в конце столетия и вернулись к другой – капитализму, то это ставит под сомнение марксистский тезис о том, что социализм является более совершенной или прогрессивной системой, чем капитализм.

4.2. Классификация систем в развитых цивилизациях

Синтез трудов социальной и экономической истории, проведенный в трилогии «Неизвестная история», позволил установить несколько социально-экономических систем, встречавшихся в мировой истории и провести их классификацию. Так, в развитых цивилизациях, то есть цивилизациях, прошедших фазу освоения территории и достигших относительно высокой плотности населения, встречалось 4 социально-экономические системы (см. схему II). Две из них основаны на рыночной экономике: глобальный олигархический капитализм и национально-демократический капитализм (или национальная демократия). Отличием второй системы от первой является то, что а) в правящей верхушке общества преобладает не олигархия, а национальная элита, думающая об интересах всего общества; б) в экономике основную роль играет средний и малый бизнес при отсутствии частнокапиталистических монополий; в) сформирован национальный (или региональный) рынок, защищенный от мирового рынка и глобализации посредством таможенных пошлин или, как это бывало ранее в истории, посредством естественных барьеров (горы, участки суши, большие расстояния).

Две другие системы, в отличие от двух указанных, связаны с ограничением товарно-денежных отношений и с преобладанием не торговли, а распределения произведенных товаров. Это социализм и режим восточной деспотии. При социализме доминируют государственная и общественная собственность на средства производства, которыми управляет бюрократия. В режимах восточной деспотии средствами производства владеет олигархия, но ее рыночная свобода сильно ограничена со стороны государства, которое, как правило, возглавляет монарх или диктатор.

Исторические факты свидетельствуют о том, что наибольший экономический и технический прогресс общества, равно как и наибольшая социальная гармония, достигается в условиях режима национальной демократии. Данный режим существовал, например, в Англии после Славной революции 1688 г. вплоть до начала XIX века и выразился в беспрецедентном в истории технологическом и экономическом рывке Англии, который обычно называют английской Промышленной революцией. Он также существовал в этот же период в ряде германских и скандинавских государств и привел к заметному росту их экономики и населения, несмотря на их сильную политическую раздробленность (которая препятствовала установлению эффективного режима национальной демократии). Этот режим существовал в США в эпоху «американского экономического чуда» (1865 г. – начало XX в.), затем был восстановлен Ф.Рузвельтом в конце Великой депрессии и просуществовал еще 2-3 десятилетия, обеспечив небывалый расцвет экономики США. В Западной Европе он сложился в эпоху «послевоенного экономического чуда» (1946-1967 гг.). Во всех описанный случаях данный режим привел к беспрецедентному экономическому росту, низкой безработице и социальному миру (См. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, пп. 12.6, 14.1, 15.2, 17.8, 19.2).

Социализм и режим восточной деспотии могут обеспечить стабильность общества, но часто приводят к застою в экономике, науке и технике, следствием которого становится духовный и социальный кризис. Исторически оба эти режима возникали как реакция на кризис коррупции, а социализм, помимо этого, еще и как реакция на чрезвычайные внешние угрозы, способные уничтожить страну и нацию. Ответом на эти угрозы и являлось социалистическое обобществление собственности и растворение личных интересов в интересах коллектива и государства - что использовалось как мера для мобилизации общества в целях защиты от внешней угрозы и от коррупции. Примерами является введение социализма в Византии в VII-VIII вв., в СССР в 1925-1940 гг., в Китае, странах Индокитая и на Кубе после Второй мировой войны. Введение социализма всегда сопровождалось отстранением от власти олигархии и передачей рычагов управления страной национальной элите, что давало на первоначальном этапе заметный толчок развитию общества (См. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, пп. 4.1, 19.3).

Глобальный олигархический капитализм – наиболее распространенная социально-экономическая система, встречавшаяся в истории. Ее признаками являются: а) преобладание крупной частной и квази-государственной собственности, контролируемой чиновниками; б) высокая монополизация экономики при незначительной роли малого и среднего бизнеса; в) отсутствует протекционизм, экономика интенсивно вовлечена в процессы глобализации; г) в составе правящей верхушки преобладает олигархия, которая управляет государством в интересах не столько общества, сколько в своих собственных интересах. Эта система преобладала в Европе и Средиземноморье в эпоху Древнего и Нового царства Египта (III-II тысячелетия до н.э.); в античности (V в. до н.э. – VI в. н.э.); в Киевской Руси и Византии (X-XI вв.); в Западной Европе с XII по XVII вв. и с начала XIX в. до конца 1920-х гг.; а также в современном мире, начиная с последней трети XX в. Эта система вначале, как правило, приводила к товарному изобилию и кажущемуся процветанию общества. Но побочным эффектом всегда становился разгул товарных спекуляций, за счет которых обогащалась и приобретала все бoльшую силу олигархия, захватывая власть над обществом. Все эти явления вызывали рост коррупции в обществе, падение нравов, обнищание населения и прочие явления, приводившие к кризису коррупции (см. раздел « Теория социально-экономических циклов (циклов коррупции)»). Таким образом, глобальный олигархический капитализм всегда неизбежно приводил к кризису, и в ряде случаев имел следствием разрушение государств и крах цивилизаций, в которых установилась эта социально-экономическая система (См. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, главы II, VI, X, XX, пп. 14.3, 15.1).

Признаками режима восточной деспотии являются: а) преобладание крупной частной и квази-государственной собственности, контролируемой чиновниками; б) рыночные отношения сильно ограничены со стороны государства и жестко регулируются, что ведет к преобладанию распределения над торговлей; в) в составе правящей верхушки преобладает олигархия, которая управляет государством в интересах не столько общества, сколько в своих собственных интересах; г) государство, как правило, возглавляет монарх, диктатор, или установлена иная авторитарная форма правления. В истории режим восточной деспотии возникал как реакция на кризис коррупции – государство пыталось бороться с кризисом посредством авторитарного правления и ограничения рыночных отношений, что сдерживало распространение коррупции. Недостатками данной системы являлся застой в экономике, науке и технике, а также внутренняя непрочность, чреватая социальным взрывом. Ввиду указанных проблем правители стран, в которых существовала данная система, нередко прибегали к масштабным внешним завоеваниям, за счет которых они надеялись найти выход из своих внутренних проблем.

Примерами режима восточной деспотии являются Персидская империя до ее завоевания Александром Македонским, Египет в правление Птолемеев (до римского завоевания), Китай эпохи Минской и Цинской династий (XIV-XIX вв.), Индия до английской колонизации, Франция в эпоху «старого режима» (XVII-XVIII вв.), Германия в эпоху Третьего рейха (1933-1945 гг.) (См. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, пп. 13.3, 16.8).

4.3. Ранняя стадия развития цивилизаций

Всё вышесказанное относилось к развитым цивилизациям, то есть к таким, которые уже прошли стадию освоения (колонизации) территории и достигли достаточно высокой плотности населения. Исторический анализ показывает, что для стран с низкой плотностью населения действуют иные закономерности, и там возникают иные социально-экономические системы, отличные от тех, которые мы видим в развитых цивилизациях.

Любая цивилизация и нация в своем развитии проходит фазы зарождения, роста и расцвета, но может закончить свое существование фазами упадка и гибели. Если следовать классификации Льва Гумилева (см. его теорию этногенеза), то можно выделить 4 фазы развития наций и цивилизаций, которые упрощенно можно назвать детством, молодостью, зрелостью и старостью. Первые три фазы всегда в истории совпадали с ростом плотности населения, последняя – с ее уменьшением. Если рост плотности происходил слишком медленно, и если цивилизация, не достигнув фазы «зрелости», сталкивалась с демографическим кризисом и потерей части своего населения (чему в истории имеется немало примеров), то она из фазы «молодости» сразу отбрасывалась в фазу «старости», то есть к концу цикла развития, и если она могла при этом выжить, то начинала новый цикл (детство – молодость и т.д.). Примерами могут служить Россия и Китай, которые несколько раз в своем развитии сталкивались с сильным демографическим кризисом и опустошением территории (Россия в конце Киевской Руси в XII-XIII вв. и затем во время Смуты в начале XVII в.; Китай в конце империи Хань во II-IV вв. и в конце империи Тан в VIII-IX вв.), после чего опять начинали освоение территории и развитие своей цивилизации. Примерами гибели цивилизации в последние тысячелетия являются исчезновение римской цивилизации и римлян как нации в конце античности – начале средних веков и гибель византийской цивилизации в конце эпохи средневековья.

Детство любой нации/цивилизации, как следует из вышеизложенного, всегда протекало в условиях низкой плотности населения. Это также прямо следует из исторических фактов – любая из известных сегодня историкам цивилизаций начиналась либо с освоения пустого пространства, либо возникала на руинах старой цивилизации и также начинала с освоения территории. Иными словами, у каждой цивилизации был в ее начале период, когда, собственно говоря, цивилизации как таковой еще не существовало. А население было в основном занято тем, что осваивало территорию: строило поселки и города, вырубало леса, распахивало пустоши. На этой фазе детства цивилизации возникали особые формы ее общественного устройства, которые зависели в первую очередь от внешних условий, в которых рос «ребенок», а также от его характера.

Можно выделить 3 формы общественного устройства, возникавшие на данной стадии развития цивилизации: классический феодализм, грабительский феодализм и общинный социализм. Эти формы существовали до тех пор, пока плотность населения не вырастала достаточно для перехода к более развитым социально-экономическим системам, из числа тех четырех, которые были указаны выше.

Общинный социализм не следует путать с «первобытнообщинным строем» в марксистской теории. Маркс и Энгельс полагали, что все примитивные народы жили в условиях «первобытного коммунизма», и что именно с «первобытных времен» вели свое начало крестьянские общины в России и других странах Европы, откуда они сделали вывод, что некогда все человечество жило при «первобытнообщинном строе» (или «первобытном коммунизме»). Позднее эти положения были опровергнуты историческими фактами: так, у многих примитивных народов (индейцы Северной Америки, англосаксы до возникновения у них государства и др.) существовало рабство и имущественное неравенство, а, например, крестьянская община в России, вопреки утверждениям Маркса, возникла не в «первобытные времена», а лишь в XV-XVII вв. [138]

В отличие от того, что утверждал Маркс, главной предпосылкой возникновения общинного социализма является не технический или культурный уровень общества, а низкая плотность населения. Если население очень редкое, то обычно в истории мы видим ситуации, когда оно живет либо вне какого-либо государства вообще, либо вне реального контроля и участия со стороны государства. В этих условиях племя или община может по существу превратиться в мини-государство, контролирующее данную территорию и устанавливающее на ней свои порядки. И если эти порядки носят социалистические элементы, то данную форму общественного устройства можно назвать общинным социализмом.

Примерами общинного социализма могут служить как некоторые примитивные племена аборигенов (которые мы видим во все эпохи, даже и в начале XXI в. в амазонских джунглях), так и, например, пуританские общины в Америке в XVII веке и общины староверов в Сибири и на Севере России в XVII-XVIII вв. (некоторые из них сохранились и до XX в.). Все они существовали в условиях крайне редкого населения и фактического отсутствия государственной власти, представляя собой «мини-государства» [139].

Несмотря на то, что первый пример относится к «первобытной» культуре, а второй и третий - к достаточно развитой европейской культуре, все эти три примера объединены между собой общими чертами – а) низкая плотность населения и фактическое отсутствие государственной власти; б) наличие общей собственности членов общины и/или ведение ими совместного хозяйства; в) власть общины над определенной территорией. Поэтому во всех трех случаях мы имеем дело с общинным (но не с первобытнообщинным!) социализмом – примитивным прообразом социалистического государства.

Однако намного более распространенной формой общественного устройства, чем общинный социализм, является феодализм, который мы видим в истории почти повсеместно среди цивилизаций, находящихся на стадии «детства» или «старости». Необходимым условием возникновения феодализма и феодальных отношений является низкая плотность населения: как правило, не более 4-5 чел./кв. км, но есть отдельные примеры существования феодализма и при плотности 10 чел./кв. км (Польша в XVI-XVII вв.). Признаками феодализма являются: а) замена государства вотчиной, когда территория, контролируемая феодалом, со всем на ней находящимся, рассматривается им как его собственность; б) широкое распространение крепостного права.

Есть два вида феодализма, резко различающихся по своим признакам и проявлениям, на что указывали, например, историки Н.А.Рожков и И.Валлерстайн [140]. В трилогии «Неизвестная история» они были названы грабительским (торговым) и классическим феодализмом.

Определяющим отличием грабительского феодализма от классического является наличие глобализации – интенсивной внешней торговли, - которая в условиях редкого населения и его беззащитности принимает форму грабежа и крайних форм эксплуатации населения, включая рабство и иные формы угнетения, а государство их санкционирует, поскольку всегда в таких условиях подпадает под власть олигархии. Примерами грабительского феодализма являются: государства франков и вестготов в V-VII вв., Византия в XII-XIV вв., испанские колонии в Латинской Америке в XVI-XVII вв., Польша в XVI-XVIII вв., ряд британских и французских колоний в XVIII-XIX вв., а также, по-видимому, южные штаты США вплоть до отмены рабства в 1865 г. (подробнее см. Кузовков Ю. Мировая история коррупции, п. 9.1, а также главы IV, VIII). Почти во всех примерах грабительского феодализма результатом существования этого режима стал крах государства и подчинение его населения иностранной державе или завоевателям. А в некоторых случаях данный режим привел к полному уничтожению народа и его языка.

Классический феодализм, примерами которого является Западная Европа в IX-XII вв. и Московская Русь в XIII-XV вв., наоборот, позволял цивилизации (и государству) быстро расти и укрепляться, и переходить от стадии «детства» к следующим стадиям. Отсутствие глобализации и развитой торговли предопределяло и отсутствие олигархии (а значит, и классов, и классовой борьбы), а это в свою очередь обуславливало достаточно гармоничное сосуществование сословий классического феодального общества – дворян, крестьян и горожан, живших преимущественно натуральным хозяйством и продуктами обмена между городом и деревней. В ряде таких случаев мы даже не видим крепостного права (Московская Русь, Англия в указанные эпохи), хотя видим все другие признаки классического феодализма.

Судя по имеющимся историческим фактам, указанные три формы общественного устройства были характерны для любых цивилизаций, существовавших в условиях низкой плотности населения, независимо от расы, континента, уровня развития культуры и технологий. Например, среди индейцев Америки до появления европейцев мы видим примеры и общинного социализма среди некоторых племен, и феодализма, в обоих его разновидностях (грабительский и классический). Так, у многих индейских племен Северной Америки до прихода европейцев существовало рабство, порой охватывавшее значительную часть населения, и даже работорговля [141]; а в государствах ацтеков и инков до появления в Латинской Америке испанцев, по мнению ряда историков, существовал феодальный режим [142]. В то же время, почти во всех первых колониях, основанных европейцами в XVII веке на североамериканском континенте, существовало крепостное рабство среди белых колонистов [143] и иные явные признаки феодализма, несмотря на то, что в самой Западной Европе феодализм исчез уже к XIII веку и с этого времени там развивался капитализм. Но тот режим, который сложился в европейских колониях в самом начале освоения Северной Америки, ни в коей мере нельзя считать капитализмом, а носит все основные признаки феодализма [144].

Таким образом, речь идет об объективно существующих закономерностях, из которых вытекают не только теоретические, но и практические выводы. Например, из всего вышесказанного можно заключить, что попытки введения рыночной экономики (капитализма) на территориях с низкой плотностью населения бесполезны – скорее всего, они приведут к установлению там той или иной разновидности феодализма или феодальных отношений. Это соответствует и выводам экономистов: так, известный английский экономист К.Кларк утверждает, что высокая плотность населения является важной и необходимой предпосылкой для развития рыночной экономики (капитализма) [145].

[64] Ibid, p. 99

[65] A.Grenier. La Gaule Romaine. In: Economic Survey of Ancient Rome. Baltimore, 1937, Vol. III, p. 510

[66] R.Duncan-Jones, Money and Government… p. 106

[67] Сенаторы в Риме эпохи поздней республики и империи – явление, отличное от тех сенаторов, которые мы видим в другие исторические эпохи. Главным условием для обретения статуса сенатора являлось богатство. Так, начиная с эпохи Августа, минимальный размер имущества, необходимого для того чтобы стать членом римского Сената, составлял 1 млн. сестерциев

[68] Rome et la conquete… tome 1, p. 110

[69] Ibid, tome 1, pp. 139-140

[70] P.Brunt, Italian Manpower… pp. 236, 589-601

[71] Ibid, p. 326

[72] Плиний. Естественная история, XVIII, 35

[73] G.Rickman, The Corn Supply of Ancient Rome, Oxford, 1980, p. 111

[74] V.Scramuzza, Roman Sicily, in: Economic Survey of Ancient Rome, Baltimore, 1937, Vol. III, p. 363

[75] Ростовцев М.И.Ростовцев. Общество и хозяйство… т. 1, с. 190-192, 371. В частности, Ростовцев приводит факты о том, что некоторые колоны сами использовали рабов для ведения сельского хозяйства.

[76] Ibid, т. 2, с. 31

[77] Ibid, т. 2, с. 31-32, 57, 85-86

[78] Ibid, т. 1, с. 147

[79] J.Duff. Chapter XIX. Social Life in Rome and Italy, in: Cambridge Ancient History, Vol. XI, 1936, p. 746

[80] Л.Остерман, Римская история в лицах, М., 1997, с. 609

[81] М.И.Ростовцев, Общество и хозяйство… т. 2, с. 112

[82] При этом мелкие арендаторы в своих петициях жаловались, что попали в кабалу к крупным землевладельцам и чиновникам, которые нещадно их эксплуатировали, и угрожали тем, что убегут в другое место, «где мы можем жить как свободные люди» (ibid).

[83] Ibid, т. 2, с. 113

[84] Ibid, т. 2, с. 110, 116, 129

[85] Любопытным фактом является то, что в конце цикла сенаторы почти всегда выдвигали в императоры дряхлых стариков: 73-летнего Гальбу после свержения ими Нерона в 68 г., 66-летнего Нерву после убийства ими Домициана в 96 г. и 70-летнего Пертинакса после убийства ими Коммода в 193 г. Очевидно, что эти императоры вряд ли были способны эффективно управлять империей в столь преклонном возрасте; но они не были способны и на то, чтобы продолжать политику экспроприаций, начатую их предшественниками.

[86] D.Herlihy, The Economy… pp. 162-163

[87] R.Lopez, H.Miskimin, The Economic Depression of the Renaissance. Economic History Review, 1962, Vol. 14, No 3, p. 408

[88] Даже президент США Барак Обама, выступая в Конгрессе в январе 2012 г., заявил, что концентрация богатства в руках «сверхбогачей» является серьезной проблемой для страны и предложил увеличить подоходный налог для тех, кто получает доходы более 1 миллиона долларов.

[89] Д.Харви. Краткая история… с. 50

[90] Ibid, с. 155, 159. Так, одним из принципов неолиберализма является уравнение ставок налогов для богатых и бедных, что на практике ведет к резкому снижению налогов для богатых. В США верхняя ставка подоходного налога была снижена с 70% в 1970-е гг. до 30% в концу 1980-х (Ibid, с. 41). В последующем лица с крупными доходами получили возможность платить налог по еще более низкой ставке, в виде налога на прирост капитала (15% в 2011 г.), в то время как лица с низкими доходами платили подоходный налог по значительно более высокой ставке (30-35% в 2011 г.). См.: «Ведомости», 29.01.2012.

[91] А.Хинштейн. Как убивают Россию. М., 2007, с. 81

[92] «АиФ» 22.02.2012 (http://www.aif.ru/society/article/49721)

[93] Так, только в Россию из стран бывшего СССР эмигрировало около 10 миллионов человек. В Грузии за 15-20 лет население сократилось почти в 2 раза: с 4 млн. до немногим более 2 млн. человек; такие же тенденции имеют место в других странах бывшего СССР.

[94] G.Rickman, The Corn Supply… pp. 147, 45

[95] Т.Моммзен, История Рима, М., 2001, т. 3, кн. 5, с. 108-109

[96] А.Валлон, История рабства… с. 346

[97] Rickman G. The Corn Supply… pp.152, 154

[98] Как пишет историк А.Х.М.Джонс, деление императоров на «хороших» и «плохих» в римской историографии отражало лишь то, как они себя вели по отношению к Сенату, то есть к античному «клубу миллионеров» (условием членства в Сенате было наличие имущества в размере не менее 1 млн. сестерциев), а не то, были ли они действительно плохими или хорошими императорами. A.Jones. The Later Roman Empire … Vol. I, p. 7

[99] C.Hill. Reformation… p. 68

[100] P.Deyon. Le mercantilisme. Flammarion, 1969, p. 17

[101] См., например: Д.Грин. Британия. Краткая история английского народа, Минск, 2007 г., т. 1, с. 381-400; C.Hill, Reformation… pp. 17-20

[102] A.Berle, G.Means. The Modern Corporation and Private Property. NY, 1932, p. 19

[103] A.Berle, G.Means… pp. 46, 124, 356

[104] Leuchtenberg W. Franklin Roosevelt… p. 34; Bernstein M. The Great Depression. Delayed Recovery and Economic Change in America, 1929-1939. Cambridge, 1987, pp. 9-11

[105] Leuchtenberg W. Franklin Roosevelt… pp.152-154; Харви Д. Краткая история… с.41

[106] Galbraith J. The Great Crash 1929. Boston, 1979, p.191

[107] см. Кузовков Ю.В. Мировая история коррупции… пп. 2.2, 1.3-1.4

[108] Всемирная история… т. 13, с. 167; Д.Грин, Британия… т. 2, с. 279-285

[109] Ж.Ленотр, Жизнь Парижа … с. 226; F.Furet et D.Richet… pp. 213, 218; R.Palmer… pp. 100-105

[110] Эти примеры описаны в соответствующих разделах третьей книги трилогии (Кузовков Ю.В. История коррупции в России. М., 2010).

[111] C.Wilcox. Competition and Monopoly in American Industry, Connecticut, 1970, pp. 211-213, 291-294

[112] Э.А.Иванян. История США, М., 2008, с. 376

[113] J.Galbraith. The Great Crash… pp. 148-149

[114] Ibid, p. 153

[115] Э.А.Иванян. История США. М., 2008, с. 361

[116] Ibid, с. 361-362

[117] W.Leuchtenberg. Franklin Roosevelt… pp. 24-25, 98-99

[118] United States, Encyclopaedia Britannica 2005

[119] Э.А.Иванян, История США… с. 307

[120] Ibid, с. 320, 340

[121] H.James. The German Slump… p. 7

[122] Тацит. Анналы. III, 55

[123] Рожков Н. Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы социальной динамики) Ленинград – Москва, 1926-1928, т. 1, с.218-219.

[124] Duncan-Jones R. Money and Government in the Roman Empire. Cambridge, 1994, pp.106, 196, 227

[125] Jones A. The Later Roman Empire (284-606). A Social Economic and Administrative Survey. Baltimore, 1964, Vol. I p.440

[126] Stein E. Histoire de Bas-Empire. Brouwer, 1959, tome 1 p.117

[127] «Формация» - геологический термин, который Маркс внедрил в общественные науки. Более естественным представляется такой традиционный и распространенный термин как «система».

[128] Finley M. Ancient Slavery and Modern Ideology, NY, 1980, pp. 29-94, 41

[129] Meyer E. Kleine Schriften. Halle, 1924. Bd. 1, s. 187-210; Rome et la conquete du monde mediterraneen, ed. par C.Nicolet. Paris, 1979, tome 1, p. 226; Джонс А. Гибель античного мира. Ростов н/Д, 1997, с.424-425; Ростовцев М. И. Общество и хозяйство в Римской империи. С-Петербург, 2000, т. 1, с. 212—226, т. 2, с. 5-35, с. 54-58; A.Grenier. La Gaule Romaine. In: Economic Survey of Ancient Rome. Baltimore, 1937, Vol. III, p. 590

[130] Rostovtseff M. The Social and Economic History of the Hellenistic World. Oxford, 1941, Vol. III, p.1328

[131] См., например: Lot F. La fin du monde antique et le debut du moyen age. Paris, 1968; Hodges R., Whitehouse D. Mohammed, Charlemagne and The Origins of Europe. Oxford, 1983; Lopez R. The Birth of Europe. London, 1967, а также Кузовков Ю. Глобализация и спираль истории, Часть 1, где приводятся соответствующие факты и мнения этих и других историков по данному вопросу.

[132] См., например: БСЭ, 2-е изд., 1953 г., т. 44, с 609, 611

[133] БСЭ, 2-е изд., 1953 г., т. 35, с. 421; т. 19, с. 19

[134] F.Lot, La fin du monde antique et le debut du moyen age. Paris, 1968, pp. 72-73; G.Glotz, Histoire greque, t. 3, Paris, 1941, p. 15; G.Salvioli, Le capitalisme dans le monde antique, Paris, 1906; Ed.Meyer, Kleine Schriften, Halle, 1924 Bd. 1, S. 99-130; М. Ростовцев. Общество и хозяйство в Римской империи. С-Петербург, 2000, т. 1, с. 21

[135] Вернадский Г. Киевская Русь. Тверь – Москва, 2004, с.233

[136] Hicks J. A Theory of Economic History, Oxford, 1969, pp.61-63

[137] Всемирная история: В 24 томах. А.Бадак, И.Войнич, Н.Волчек и др., Минск, 1997-1999, т. 9, с.6-8, 61; Herlihy D. The Economy of Traditional Europe. Journal of Economic History, 1971, Vol. 31, No. 1, p.160

[138] Blum J. Lord and Peasant in Russia. From the Ninth to the Nineteenth Century. New York, 1964, pp. 510—512

[139] Некоторые из таких «мини-государств» были довольно крупными. Так, Михаил Пришвин описал в своих произведениях «государство» староверов Выгореция на Севере России, жившее по своим законам и обычаям, отличным от законов и обычаев остальной России.

[140] Рожков Н. Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы социальной динамики) Ленинград – Москва, 1926-1928, т. 2, с.415-417; Wallerstein I. The Modern World-System. Capitalist Agriculture and the Origins of the European World-Economy in the Sixteenth Century. New York, 1974, p.91.

[141] Все войны мировой истории, по Харперской энциклопедии военной истории Р.Дюпюи и Т.Дюпюи с комментариями Н.Волковского и Д.Волковского. С-Петербург, 2004, книга 3, с. 236—241; см. также статью «Native American Slavery» в Википедии (англ.)

[142] Colonialism and Migration. Indentured Labor before and after Slavery, ed. by P.Emmer. Dordrecht, 1986, p. 22

[143] Colonialism and Migration. Indentured Labor before and after Slavery, ed. by P.Emmer. Dordrecht, 1986, pp. 55-88

[144] Подробнее см. Кузовков Ю. Глобализация и спираль истории, глава V

[145] Clark C. Population Growth and Land Use. New York, 1968, pp. 274-275

наверх