Публицистика
Социальный кризис / революционная ситуация в России

Уличных экстремистов (Навальный & Co) поддерживает не только Запад, но и люди, близкие правительству (Гуриев). Легитимность их действиям придает убеждение общества, что "власть прогнила до основания". Всё как накануне 1917 года

Гапончики

Уличные протесты в Москве подрывают массовость оппозиции, но одновременно делают ее более радикальной. Поддержка оппозиции частью истеблишмента указывает на весьма неоднозначные политические перспективы

Журнал "Эксперт" № 19, 14-20.05.2012

Фото: AP

Столкновения участников "Марша миллионов" с полицией в Москве 6 мая активно обсуждались в медиа- и блогосфере. Кто виноват, что события стали разворачиваться столь драматично? Была это провокация организаторов марша или, напротив, власти решили действовать жестко по отношению к уличным протестантам теперь, когда процедуры выборов президента завершены? Для многих активистов ответ на этот вопрос, конечно, очевиден: виноваты власти. Значит, необходимо усиливать давление, добиваясь сворачивания путинского режима. Однако есть и другие граждане страны, наблюдающие за политическим процессом, настроенные не радикально и желающие понимать суть событий.

Для начала изложим нашу версию произошедшего 6 мая на Болотной площади.

Запланированная провокация

Оргкомитет "Болотного протеста" никогда не был однородным: в него входили интеллектуалы - писатели, журналисты, блогеры, музыканты; политики, как встроенные в систему вроде депутатов Государственной думы, так и оказавшиеся вне системы; радикалы - от левых до жестких националистов. Пока повестка задавалась фактически массой, под лозунгом "За честные выборы", этим стержнем первых протестных митингов, готовы были подписаться многие, и оргкомитет, разумно следуя настроению "рассерженных горожан", сохранял внешнее единство. Однако когда тема чистых выборов потеряла остроту, выборы президента почти все наблюдатели и участники признали прилично проведенными и легитимными, оргкомитет раскололся. Наметилось три группы с разными интересами. Первая группа - в основном интеллектуалы вроде Леонида Парфенова - начала терять интерес к протестным процессам. Вторая - умеренные, политики Владимир Рыжков, Борис Немцов или журналист Дмитрий Муратов, - предпочитала путь сотрудничества с властью (с оговорками) и борьбу за политические реформы. Третья группа - радикалы, такие как Алексей Навальный, Сергей Удальцов и Гарри Каспаров, - жаждала повышения градуса общественного протеста.

Почувствовав эти настроения, Удальцов начал перехватывать инициативу, объявив о создании "народного" оргкомитета в противовес старому рыхлому.

Видя тенденцию к радикализации, многие активисты отошли от подготовки "Марша миллионов". В том числе самый энергичный организатор Владимир Рыжков. Впрочем, этот политик ссылается на свою болезнь. Завибрировал Немцов, ему стало некомфортно с радикалами, он предлагал перенести акцию на 7 мая, чтобы убрать мотив "не допустим инаугурации незаконного президента".

Радикальный план победил на собрании организаторов 5 мая, непосредственно перед шествием. Рассматривались два сценария (оба предполагали массовый выход людей, что тогда было очень трудно прогнозировать): первый - организация лагеря сидельцев ("майдан") на Болотной площади, второй - прорыв на Манежную площадь и создание лагеря сидельцев уже там, в непосредственной близости от Кремля. Похоже, прорыв к Кремлю организаторы шествия рассматривали как оптимальный вариант, который может дать "красивую" телевизионную картинку, вызвать мощный общественный резонанс, в том числе (или в первую очередь) за границей.

Важнейшую роль в реализации плана играли так называемые автономы, совсем уж несистемные организации внутри несистемной оппозиции, - анархисты, праворадикалы, антифашисты, радикальное крыло "Солидарности". В этих организациях состоят и боевики, хорошо подготовленные для драк и уличных боев; по оценкам полиции, в шествии участвовало порядка сотни подобных граждан. Они принимали участие в митингах и раньше - и на Болотной, и на Сахарова. Однако "хипстерские" настроения тех митингов не располагали к агрессивным действиям. Шестого мая все было иначе - подготовленная организаторами атмосфера предполагала схватку. Полиция, безусловно, знала об агрессивном плане организаторов шествия, именно поэтому основной кордон ОМОНа стоял на мосту, преграждая путь к Кремлю. Меньший кордон направлял шествие на Болотную площадь. По-видимому, организаторы шествия, увидев расстановку полицейских сил, поняли, что прорваться к Кремлю не удастся, и решили действовать, не доходя до Болотной площади. Спусковым механизмом месилова стала команда организаторов усесться на мостовую, якобы в знак протеста против того, что полиция не пропускает шествие на Болотную площадь. Полиция попыталась разрулить эту ситуацию - "разобрать" затор - и немедленно встретила бойцов, ринувшихся на прорыв. Нужная телевизионная картинка была сделана. (Лучший видеорепортаж о митинге см. http://www.vz.ru/politics/2012/5/11/578271.html.)

Последствия: негатив

В ходе майской волны протестов у заметной части общества окончательно сформировалось полное отторжение нынешней власти. Не беремся назвать эту недовольную часть общества передовой, но в известном смысле она в самом деле имеет качества, придающие ей такой оттенок. Креативный класс, продвинутые, новая интеллигенция - называть этот слой общества можно как угодно. Дело не в этом. Суть в том, что именно эти люди ощущают себя передовой частью общества, присваивают себе это звание и с "завоеванной" высоты судят о происходящем в стране. Они постоянно живут в глобальном информационном пространстве, и им кажется, что нынешний режим и страна, которая с ним мирится и даже поддерживает, катастрофически не соответствуют их представлению о жизни, о том, какой она должна быть.

Повторяется обычный уже для российской истории сюжет: значительная часть, иногда уже даже кажется, что подавляющая часть думающей, активной и политизированной публики отчуждается от власти. Сюжет, начавший разыгрываться, пожалуй, от декабристов, сегодня вновь набирает силу.

За эти дни много чего было выложено в фейсбук, но своей наглядностью привлекла одна простенькая карикатура. Вокруг Кремля натыканы надписи "XXI век", а в самом Кремле начертано "XV век". Образ доходчивый и для большинства российских пользователей не требующий доказательств. Политизированный актив считает, что ни сотрудничать, ни даже обсуждать планы с этой властью нельзя. В стране ничего нельзя сделать, пока не произойдет смена режима. "Систему менять надо", - говорили по схожим поводам совсем недавно.

Заслон на Большом Каменном мосту для предотвращения прорыва к Кремлю
Фото: AP

Сами по себе недовольство и протесты могут быть полезны. Они заставляют власть думать и шевелиться. Но этот совершенно негативный настрой крайне опасен. Ведь на той же карикатуре можно поменять масштаб. И окажется, что вокруг "XXI века" рядом с Кремлем дальше в России не очень-то и понятно, какой век. И если Кремль вдруг "проапдейтить", то не вывалится ли он из России?

В давнем интервью "Эксперту" (2007 год) известный британский историк-специалист по России Доминик Ливен охарактеризовал российское общество начала ХХ века как резко разделенное: "Часть городского меньшинства была вполне постмодернистской - это были уже даже не викторианцы, а люди, готовые для жизни в двадцатом веке: Дягилев, Шагал, Стравинский и так далее. Было невероятно трудно управлять страной, в которой одновременно были и постмодернисты, и живущее в шестнадцатом веке крестьянство". И эта разделенность сегодня воспроизводится. Не будем ставить нынешних протестующих и недовольных сисадминов и ландшафтных дизайнеров в один ряд с Дягилевым, для нас важнее самоощущение. Эту не пойми какую страну хочется быстренько поместить в XXI век. Причем не в настоящий, а в тот, каким он им представляется.

Сложилась довольно опасная ситуация. Публика готова порицать полицию за жестокость, но осуждать профессиональных революционеров за провокации, как говорится, не комильфо. Мы имеем систему реакций, до боли напоминающих ту, что мы видели в период, когда еще случались крупные теракты: виноваты не террористы, но власть, которая не хочет идти у них на поводу. Сегодня мы наблюдаем своего рода политический терроризм, когда действия нескольких десятков революционеров превращаются в "общенародные волнения". А поскольку чувствительность среды не снизилась, а возросла, то и эффект может быть разрушительным.

Разобраться в том, что имеет место именно политический терроризм, сложнее, чем в случае со взрывами или с захватом заложников. Недовольство властью (да и не только властью - укладом жизни) велико и нарастает. Сочувствовать пострадавшим - понятная человеческая реакция. А на выходе получаем фактическую поддержку революционеров.

Нечто подобное, но, конечно, в несопоставимо больших и кровавых масштабах происходило в России в конце XIX - начале XX века. Царских чиновников взрывали и расстреливали тысячами, но симпатии просвещенной публики отчего-то были на стороне террористов. Чем это закончилась, хорошо известно. Просвещенная общественность доигралась, и вся страна умылась кровью. И вовсе не случайно сегодня в дискуссиях все чаще можно слышать слово "смердяковщина"; бесы вновь взялись за работу.

Опасный треугольник

Проблема заключается в том, что уличные активисты не одиноки. Есть как минимум две важные точки общественно-политической жизни, так или иначе служащие опорой протестного движения.

Первая точка - довольно мощный пул многих московских СМИ. (Нам приходилось уже писать об этом в статье "Истерически возвышенный постмодерн", см. № 2 за 2012 год.) Здесь и радиостанции, информационные сайты, газеты и по меньшей мере один телевизионный канал. В отношении уличных событий эти СМИ часто занимают однозначную и бескомпромиссную позицию, они на стороне протестующих, как бы те себя ни вели, они против "путинского режима". Они поддерживают всех, кто против власти, даже если эти персонажи сомнительны с политической или нравственной точки зрения, как, например, избранный недавно мэр Ярославля Евгений Урлашов. Они питают интернет-среду нужными сообщениями, трактовками и комментариями. СМИ из этого пула ведут пропагандистскую работу, не скрывая этого и нисколько не стесняясь. Более того, многие журналисты считают подобную работу своим гражданским долгом.

Вторая точка - целый ряд участников так называемого Открытого правительства, консультативного института, сформированного в конце прошлого года Дмитрием Медведевым. Не секрет, что многие "члены" этой организации, задающие в ней тон работы, сочувствуют протестным настроениям. Один из ведущих координаторов Открытого правительства Сергей Гуриев сообщил на прошлой неделе, что он приглашал к совместной работе Алексея Навального, по части борьбы с коррупцией. Навальный от сотрудничества отказался, однако на всякий случай отправил в рабочую группу своего сотрудника. Вспомним недавно обсуждавшееся предложение о создании при правительстве специального экспертного совета (из членов Открытого правительства), обладающего правом вето на любые решения правительства. Вспомним и отнесемся к этому серьезно.

Алексей Навальный почти так же хорош собой, как Юлия Тимошенко
Фото: AP

Таким образом, образуется треугольник из радикальных оппозиционеров, поддерживающих их СМИ и сочувствующих "экспертов", стоящих уже очень близко от тех мест, где принимают реальные решения.

Пока этот треугольник не крепок, поскольку те, кто приватизировал в ходе майских беспорядков идею и технологию уличного протеста, хотят только смены режима - другой повестки дня у них нет. Это стало следствием идейной и политической импотенции лидеров, пытавшихся возглавить оппозиционную волну. Однако игра еще не сделана. Гипотетически снабженный какими-либо популярными идеями и новыми лидерами, этот треугольник может стать мощным политическим инструментом.

Последствия: позитив

Как будет трансформироваться протестное движение? Ждет его усиление или маргинализация?

Лидеры оппозиции, Удальцов и Навальный, вероятно, были удивлены не меньше представителей власти, когда на "Марш миллионов" собралось 15-20 тыс. человек, а не несколько сотен особенно стойких оппозиционеров. Количественный протестный потенциал начал снижаться, когда требования честных выборов вдруг переродились в граничащие с истерией воззвания о немедленном свержении власти. Удар по действенности нового лозунга нанесли президентские выборы, где Владимир Путин получил 63,6% голосов. Малочисленное (по меркам зимних митингов на Болотной площади и проспекте Сахарова) стояние у фонтана на Пушкинской площади, где единственным стал лозунг "Россия без Путина", смыло с протестного движения оттенок "креативности". До этого момента люди, не согласные с политикой российских властей, готовы были демонстрировать свою гражданскую позицию мирно, выдвигая требования разной степени содержательности. Цементирующим фактором первой волны протестного движения было именно недовольство "рассерженных горожан", а никак не действия неформальных лидеров протеста. И уж конечно, желающих сознательно нарушать закон по требованию лидеров и идти под дубинки ОМОНа среди протестующих всегда было не много.

Коктейль Молотова от "мирных" демонстрантов
Фото: AP

Вообще, оппозиционное движение, представляющее союз представителей различных идеологических позиций, склонно к расколу. Примером тому может служить история с коллективом Pussy Riot. Ряд СМИ, ставшие рупором оппозиции, поддержали феминисток, устроивших "панк-молебен" в храме Христа Спасителя, создав им образ мучениц за свободу слова и творчества. Однако радение за свободу не помешало причислить всех считающих, что панк-феминистки совершили акт святотатства, к адептам религиозного мракобесия и агрессивного клерикализма. Скандал из области духовной перешел в область политики - на "Марше миллионов" с колонной анархистов соседствовала колонна в поддержку Pussy Riot. Такая совершенно не способствующая диалогу риторика, когда человеку предлагается безальтернативная "вилка" - быть верующим или быть "лучшей частью общества", - вынуждает делать ненужный и неприятный выбор между голосом совести и собственной гражданской позицией. И выбор этот не всегда оказывается в пользу сторонников активных протестов.

Тем не менее для организаторов "Марша миллионов" тысячи людей стали настоящим подарком. Другое дело, как они воспользовались повторно выданным кредитом доверия. Маловероятно, что недовольные граждане, пришедшие на очередной мирный митинг, предвидели столь жесткое столкновение с ОМОНом. Оппозиционные радикалы, спровоцировавшие столкновения с полицией, едва ли укрепят свое реноме в глазах мирных граждан, которые вместо содержательных требований к власти от организаторов шествия получили разъяренный ОМОН.

Реакция власти

Когда протестная активность переместилась на улицы Москвы, по которым хаотично перемещались сотни активистов, много язвительных стрел было выпущено по московской полиции, которая довольно случайным образом выдергивала участников то ли протеста, то ли просто гуляний и везла их в участок оформлять административное правонарушение. Через какое-то время наступило равновесие: протестующие граждане сконцентрировались на Чистопрудном бульваре, а полиция прекратила довольно комичные гонки и даже разрешила поставить на бульваре туалетные кабинки. Власти решили перевести процесс в иной временной график, по-видимому, перестав бояться, что противостояние затянется. Удальцов с Навальным получили по 15 суток ареста, назначено расследование с целью поиска зачинщиков беспорядков, в Государственной думе появился законопроект о резком повышении штрафа, до 1,5 млн рублей, за нарушения правил проведения массовых мероприятий. Похоже, власти начинают привыкать к уличной активности. Помнится, в прошлый раз, после первых митингов в декабре, была затеяна целая политическая реформа.

Конечно, такими действиями (да и никакими другими) в ближайшей перспективе невозможно перекрыть огромный эстетический и коммуникативный разрыв между режимом и экзальтированной частью российских граждан, но такой подход хотя бы дает шанс снизить градус истерики.

Источник: expert.ru/expert/2012/19/gaponchiki/