 |
|
 |
| Главная | Книга 1 | Книга 2 | Книга 3 | Диалог | Публицистика | Социальная теория | Статьи | Прогнозы |
|
Случайная иллюстрация
из Трилогии 
|
Публицистика
|
Чтобы модернизировать Россию, достаточно нескольких простых революционных решений (рисунок: Владимир Буркин) Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг в своем новом научном труде поставил очень точный и простой диагноз российской экономике. Обозначил "болевые точки", с которыми экономисты не смогут справиться без политиков. Указал пути модернизации не на словах, а на деле. "Известия" поздравляют ученого, который завтра отмечает 65-летие, и представляют сегодня фрагменты его еще не опубликованной работы "Экономика России в ожидании политических решений"
|
Социально-экономические итоги двух десятилетий истории новой России вызывают смешанные чувства. С одной стороны, наша страна влилась в "мейнстрим", стала частью общего потока рыночной глобализирующейся экономики. С другой - преимущества нового "экономического порядка" остаются неощутимыми для большей части населения страны. Экономическая система в России несовременна, она как бы в XIX веке - одновременно и рыночная, и асоциальная, а это вовсе не характерно для развитых государств, на которые нам следовало бы равняться.
Вот яркие доказательства. По поляризации доходов мы превосходим даже латиноамериканские и африканские страны. В Москве средние доходы 10% самых богатых почти в 70 раз превышают доходы 10% самых бедных. Разрыв по стране - почти в сорок раз. Для сравнения: в странах Северной Европы показатель составляет 4-5 раз, в США доходит до 12, но надо учесть, что у них другой менталитет в отношении к богатству.
Крайне низким остается уровень накоплений граждан. Банковские вклады, включая зарплатные карточки, имеют лишь около 30% россиян, и размер их вкладов невелик. Только 0,7% населения владеют акциями. Те, у кого есть более значительные средства, предпочитают вкладывать в западные банки, в недвижимость.
Результаты наших реформ не заслуживают иного обозначения кроме "позорных" уже потому, что они породили огромное число бедных, но работающих россиян, - и это после того, как в XX веке Россия помогла Западу стать социальным и Китаю - промышленным, утратив при этом собственные социальность и промышленность. Вывод очевиден - необходим новый механизм перераспределения доходов. Но это требует политического решения.
Зато вопреки всякой логике в самом плачевном состоянии оказались у нас как раз те сферы, которые в развитых странах являются барометром общественного и экономического "здоровья": наука, образование, культура, здравоохранение - те самые четыре основные позиции, которые ради собственного блага должно систематически поддерживать государство. Как это ни парадоксально, недооценка значимости этого фактора многократно возросла в постсоветский период, после воцарения идеологии пришедших к власти рыночных волюнтаристов. Между тем положение дел обстоит просто и понятно: если не будет культуры, образования, науки, здравоохранения - не будет в стране здоровья ни в чем, в том числе и в экономике. Расходы на эти четыре сферы надо повысить хотя бы до среднего уровня в Евросоюзе. Но это тоже проблема политического решения.
Еще один неутешительный итог: нам так и не удалось начать структурную перестройку и диверсификацию экономики, создать конкурентную среду, независимую судебную систему и реальные гарантии частной собственности, предложить адекватную задачам развития промышленную и бюджетную политику, основанную на стратегическом планировании. Нерешенность перечисленных проблем предопределяет и инвестиционную непривлекательность экономики, и фактическое молчание в ответ на каждодневные призывы "длинных денег". Обратной стороной этих процессов стало "увязание" нашей экономики в трясине зависимости от экспорта углеводородов и другого сырья, деградация перерабатывающей промышленности, преобладание импорта при низком внутреннем спросе.
В переживаемый исторический период на долю нашей страны выпало три экономических "улыбки фортуны". Первой из них была перестройка. Попытка Горбачева провести гуманизацию и модернизацию общества через установление баланса порядка и свободы была парализована страхами "красных директоров" и нетерпением "рыночных радикалов". Постперестроечные российские руководители оказались во власти отсталой, инфантильно-провинциальной философии: "рынок всё отрегулирует сам". Он и отрегулировал: всё, что не обещало немедленного обогащения, было закрыто или заброшено. Первый шанс оказался неиспользованным.
Вторым шансом стали сверхдоходы от продажи углеводородов в прошлом десятилетии. Однако они пошли преимущественно на помощь США в покрытии бюджетного дефицита и на возмещение потерь "новых капиталистов" от их бесхозяйственности. И опять на модернизацию экономики денег не осталось.
Последний мировой кризис - испытание, но к нам он обратился новой, - третьей и, возможно, последней экономической "улыбкой фортуны".
Предприятия стран Европы испытывают ныне понятные серьезные трудности в сбыте современного оборудования, в то время как многое из лежащего на складах было бы необходимо России. В общем, опять появился шанс выгодно модернизировать наше хозяйство, пока нам готовы всё нужное продавать, и недорого. Но о масштабных закупках мы до сих пор практически не слышим. Видимо, тоже вопрос политического решения.
Одна из центральных ошибок в преобладающем у нас подходе к осуществлению модернизации - желание решать проблему частями поэтапно, а не комплексно. Некоторые серьезные экономисты, имея в виду специфику России, считают, что сначала следует "прочистить" и модернизировать государственный аппарат и только потом наделять его современными функциями по модернизации экономики.
Представляется, что это иллюзия: надо всё делать одновременно - бороться с коррупцией и проводить структурную политику с помощью реально существующего госаппарата, как бы он ни был далек от идеала. Иначе мы рискуем никогда не дождаться результатов предполагаемых усилий.
Не менее важно было бы, наконец, определиться с приоритетами структурной политики и сформировать на этой основе промышленную политику, адекватную задачам модернизации. Необходима инвентаризация оставшегося у нас научно-технического потенциала. Следует выявить наличие и состояние хозяйствующих субъектов трех главных категорий.
Во-первых, речь о перспективных конкурентоспособных производствах. Интересны прежде всего не отрасли, а именно отдельные налаженные производства, которые близки или очень близки к мировым стандартам. Например, предприятия, строящие суда и пассажирские самолеты. Во вторую категорию входят организации и предприятия, начисто лишенные каких-либо рыночных перспектив. Здесь надо только спасать людей, решать их социальные проблемы, помогать пройти переобучение и т.п. И, наконец, третья категория - предприятия, необходимые для обеспечения национальной безопасности. Они, как всюду в мире, высокоприоритетны, их надо поддерживать независимо от того, отстали они от мирового уровня или нет. Очевидно, скажем, что ядерная держава не может жить без собственного машиностроения.
По всем трем позициям надо четко, я бы сказал жестко, определить перечень отобранных организаций и предприятий, со всеми нужными показателями по каждому предприятию, установить сроки и объемы работы. Другого способа продвинуться от риторики к реальным делам нет. Тогда и подходящие люди подбирались бы для решения конкретных задач.
В нашей стране потенциально конкурентоспособными производствами по-прежнему являются тяжелое машиностроение, самолетостроение, ядерная отрасль, производство грузовой техники. Надо на них и сосредоточить финансирование, тогда успех возможен. Модные рассуждения о том, что отпущенные деньги всё равно разворуют, - не более чем пустая отговорка: вложение денег в собственное производство при условии жесткого контроля вплоть до уголовных дел - более правильный путь, чем комфортное ничегонеделание да глубокомысленное кредитование американской экономики доходами от экспорта наших углеводородов вместо затрат на модернизацию.
Таким образом, государство должно наконец приступить к систематической промышленной политике. Пора, особенно после кризиса, понять, что эпоха нерегулируемого капитализма завершена в принципе. Кстати, у западных стран разговоры о всемогуществе рынка и в прежние времена не покидали уровня риторики, и только российские реформаторы 90-х почему-то в это свято верили вопреки всему. Государство должно учитывать "близорукость" рынка и очень аккуратно действовать в качестве полноправного игрока рыночной экономики. Своими "длинными" деньгами оно должно помогать инновационным предприятиям, в том числе и малым, поддерживая интеллектуальный потенциал нации.
Государство не должно бояться вкладывать деньги в инфраструктуру, опасаясь инфляции. Надеяться на радикальное снижение инфляции посредством одного только сжатия денежной массы было иллюзией и раньше. И уж тем более это неверно теперь, когда мы можем проанализировать последствия такой политики.
| Войти | Полезные ссылки | © Юрий Кузовков, 2005 - 2022 гг. |