Публицистика
Современный экономический кризис в России

Кризис в экономике углубляется, а правительство продолжает напевать: «Всё хорошо, прекрасная маркиза»

Стагнация стала нормой российской экономики

Всего за 1,5 года темпы роста экономики России упали вчетверо. Стагнацию не преодолеть без ускорения реформ, стимулирующих инвестиции в реальный сектор и повышение производительности труда. Но пока власти ответили фильтрацией уже запланированных преобразований, чтобы избежать потрясений в обществе

«Ведомости», 24.12.2013

Ольга Кувшинова

Фото: PhotoXpress

Быстро выбравшись из рецессии, российская экономика внезапно и прочно села на мель. Еще год назад, в декабре 2012 г., правительство рассчитывало минимум на сохранение темпов роста выше 3%, но «нам это не слишком нравится», признавался премьер Дмитрий Медведев. Подобная скорость не обеспечивала достижения поставленных перед кабинетом министров целей социально-экономического развития. Цели требовали роста на 4-5%, а лучше — на 6-7%, как было до кризиса и как сулил предложенный Минэкономразвития план форсированных преобразований. «Мы не можем потерять нынешний год. И дело не только в риске невыполнения указов президента — есть риск потери позиций во многих секторах и на рынках, к которым вернуться будет значительно сложнее, — торопил в начале марта замминистра экономического развития Андрей Клепач. — Мы просто проиграем конкуренцию, причем не только Китаю, но и другим странам».

Однако уверенность в том, что подобный рывок возможен в ближайшие годы, ослабевала с каждым месяцем. Время шло, каждая новая порция статистики свидетельствовала, что экономический рост ушел в крутое пике (за 1,5 года к III кварталу 2013 г. его темпы упали с 4,8 до 1,2%) и торможение становится фронтальным, оправдывая самые пессимистичные ожидания. Тем временем преобразования все откладывались. В результате в сентябре правительство решило сразу закладываться на пессимистичный вариант. И перевело социально-экономическое планирование на консервативный сценарий: из традиционных трех вариантов, которые рассчитывает Минэкономразвития, основным стал не средний между «худшим» и «лучшим», как обычно, а «худший».

Стагнация, которая, как еще летом надеялось Минэкономразвития, окажется временной и к осени пройдет, в ноябре была признана затяжной. Министр экономического развития Алексей Улюкаев предупредил, что она продлится и в 2014 г., уклонившись от прогнозирования сроков ее окончания. Замедление темпов не краткосрочное, подтвердила председатель ЦБ Эльвира Набиуллина: вместо 5-6% роста новой нормой становятся 1,5-2%.

Новая норма легла и в основу долгосрочных планов: согласно обнародованному в ноябре прогнозу-2030 за предстоящие полтора десятка лет отставание России от мировых темпов роста примет необратимый характер. В связи с этим никаких системных улучшений в уровне и качестве жизни россиян не предвидится: ресурсов хватит только на пару проектов в нефтегазовой сфере и повышение зарплат бюджетникам. На медицину, образование и дорожную инфраструктуру не хватит — их качество будет ухудшаться. Пенсии останутся низкими, труд — низкопроизводительным, оборудование — устаревшим, разрывы в уровне жизни между регионами и социальная дифференциация населения вырастут, говорится в прогнозе. Проигрыш в мировой конкуренции стал официальной стратегией социально-экономического развития России до 2030 г.

Президент Владимир Путин и премьер Медведев во всем винили мировую нестабильность. Еще в начале 2013 г. Путин призывал воспользоваться антикризисным опытом, Медведев раздавал поручения подумать, как «противостоять этому международному тренду». Ситуация на внешних рынках действительно не была особо благоприятной. Если за четыре докризисных года (2005-2008 гг.) рост мировой экономики составлял в среднем 4,9% в год, то за четыре посткризисных (2010-2013 гг.) — 3,8%, причем все четыре года темпы роста последовательно замедлялись. Темпы роста развивающихся стран сократились с 7,5% в 2010 г. до 4,5% в 2013 г., стран Латинской Америки — с 6 до 2,7%, Азии — с 9,7 до 6,3%; замедлился рост в крупнейших экономиках мира — США и Китае, а в еврозоне продолжилась рецессия. Темпы роста мировой торговли за три года сократились вдвое — менее чем до 3%. Ухудшение глобальной экономической ситуации привело к снижению спроса на сырьевой российский экспорт: продажи нефти в физических объемах снизились на 1,2%, а цены на нее — на 3,2%; сократились поставки металлургической продукции, машин, оборудования и транспортных средств, сельхозсырья. В денежном выражении экспорт за три квартала снизился на 1,5% в сравнении с тем же периодом 2012 г.

Замедляясь вместе со всеми, Россия тормозила быстрее всех, стремительно перейдя из лидеров мирового роста в его аутсайдеры. Хотя внешние условия ухудшились далеко не так сильно, чтобы вогнать российскую экономику в ступор. В апреле Минэкономразвития описало условия, при которых темпы роста ВВП в 2013 г. могли бы замедлиться до 1,3% (базовый прогноз роста тогда составлял 2,4%): рост экономики США сокращается до 0,8%, в еврозоне рецессия расширяется и продолжается еще в течение двух лет, рост мирового ВВП замедляется до 2,4%, цены на нефть во втором полугодии падают до $90/барр. Ничего этого не случилось. Рост экономики США, по прогнозу МВФ, ожидается ровно вдвое выше, еврозона выходит из рецессии (темпы падения меньше, чем в 2012 г., а в 2014 г. МВФ ожидает рост), замедление мировой экономики оказалось не столь сильным, а среднемесячная за июль — ноябрь цена нефти составила $109/барр. против $106,5 за первое полугодие. Однако рост российского ВВП за три квартала 2013 г. замедлился до 1,3%. «Нужно прямо сказать: основные причины замедления носят не внешний, а внутренний характер», — признал в декабре Путин.

Основные причины: формальные

Внешние факторы стали спусковым крючком вяло текущего российского кризиса: оказалось, что без роста цен на нефть — даже если они остаются на достаточно высоком уровне — не растет и все остальное. Более того, год назад правительство рассчитывало, что в 2013 г. экономика вырастет на 3,7% при цене нефти в $97/барр. Оказалось, рост составит 1,4%(последний прогноз Минэкономразвития) при цене нефти выше $107/барр. Механизм роста, основанный на постоянном увеличении притока валютной выручки, сломался.

Ухудшение внешнеэкономической конъюнктуры привело к падению прибыли предприятий. По данным Минэкономразвития, в первом полугодии в металлургии прибыль упала на 44,1%, в химическом производстве — на 23,6%, в машиностроении — на 31,5%, в производстве неметаллических минеральных продуктов — на 33,2%, в строительстве — на 50,9%. Нехватка ресурсов резко ограничила возможности финансирования инвестиционных программ предприятий (доля их собственных средств в финансировании капитальных вложений — около 45%). Так, «Газпром» , на долю которого приходится около 8% всех капвложений в стране, сократил инвестпрограмму почти на треть. Цепное снижение спроса сократило как возможности, так и потребности в заемном финансировании (темпы роста кредитования предприятий сократились почти вдвое). Завершились и крупные проекты, связанные с государственным финансированием (саммит АТЭС, Универсиада), и проекты госмонополий (строительство «Северного потока» того же «Газпрома»). Несмотря на то что в частном секторе рост капвложений, хотя и замедлился, все равно продолжался, это не перекрыло их сокращения в государственном и квазигосударственном секторах: общие объемы инвестиций в экономике упали впервые с 2009 г.

Процикличность бюджетной и денежно-кредитной политики также стала причиной торможения экономики, считают аналитики Morgan Stanley и Standard & Poor’s (S&P). Расходы бюджета, возросшие в предвыборные 2011-2012 годы, в реальном выражении сократились; ЦБ, игнорируя требования некоторых членов правительства ослабить политику для стимулирования экономической активности, настаивал, что его прерогативой является снижение инфляции. Она, несмотря на стагнацию, остается высокой и, по официальным оценкам, в этом году снова превысит отмеренный ей ЦБ диапазон в 5-6%, достигнув 6,2-6,3%.

Потребительский спрос благодаря бюджетной поддержке продолжил расти, однако его динамика также внесла в экономический рост негативный вклад, отмечает Минэкономразвития. На первое полугодие 2012 г. пришелся пик повышения оплаты труда военнослужащих и работников полиции, рост зарплат в бюджетной сфере в этот период достиг в реальном выражении 18,5%, а в первом полугодии 2013 г. сбавил обороты до 11,1%. В целом по экономике за тот же период реальный рост зарплат составил 5,5%.

Вклад в потребление кредитования — несмотря на высокие темпы, вызвавшие озабоченность ЦБ, — также сокращался: закредитованность населения достигла пика, и новые займы направлялись на погашение прежних. По данным Национального бюро кредитных историй, более одного кредита — почти у каждого пятого заемщика, а по данным банка «ВТБ 24», таких более 90%. К ноябрю задолженность физлиц достигла 9,6 трлн руб., или почти 30% доходов населения, причем половина приходится на необеспеченные кредиты.

Снижение внешнего и внутреннего спроса обвалило промышленность: в целом темпы ее роста поддерживаются возле нуля благодаря росту добычи нефти на новых месторождениях Восточной Сибири (на старых добыча снижается), а обрабатывающие производства со II квартала — в минусе. По расчетам рейтингового агентства «Эксперт РА», промышленный спад затронул 40% российских регионов, больше было только в кризисном 2009 году.

Минэкономразвития рассчитывает на «формальное» повышение темпов роста в 2014 г. — до 2,5%: скажется эффект низкой базы. На фоне провала этого года инвестиции покажут статистический рост. Восстановление роста экономики еврозоны поможет подрасти российской промышленности. Бюджетникам продолжат повышать зарплаты. Наконец, правительство начнет тратить фонд национального благосостояния (ФНБ) на новые мегапроекты. Хотя, отмечает S&P, их реализация все еще остается под вопросом.

Основные причины: реальные

Российская экономика последних 20 лет оказалась такой же административной, как советская, говорил руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич в эфире «Эха Москвы»: «Советская экономика была достаточно примитивным механизмом: она умела работать в одном режиме — перерабатывала нефть в ракеты и массовое строительство. Мы нефть умеем перерабатывать частично в виллы, заграничные счета, частично в автомобили импортные, смартфоны и проч. Советский механизм не сломался — он остановился, потому что кончилось горючее. И сейчас кончилось горючее. Механизм не может в отличие от живого организма сам по себе развиваться, совершенствоваться».

Оживить экономику может конкуренция, но только не за бюджетную поддержку и не с государственными компаниями, как происходит сейчас. Фундаментальные причины торможения России — низкая производительность труда и низкое качество инвестиций — просто не могут быть решены традиционными экономическими стимулами, отмечает Наталия Орловаиз Альфа-банка. Тем более ни бюджетную, ни денежно-кредитную политику нельзя назвать дестимулирующими, считает она: напротив, с учетом средств Минфина и ЦБ доля государства в активах банковского сектора составляет 9% — это втрое больше, чем в еврозоне.

Несмотря на рост доли инвестиций в ВВП с 15% в 2000 г. до нынешних 23%, возрастная структура основного капитала остается достаточно старой, отмечает Орлова: средний возраст производственных активов — 15 лет. По данным Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики, 60% машин и оборудования в промышленности — старше 10 лет, а основной целью инвестиций 70% предприятий остается замена изношенной техники и оборудования. При этом в строительстве до кризиса половина инвестиций была направлена на ввод не производственных, а торговых площадей, подсчитала Орлова, а планируемые объемы строительства торговых площадей на 2013-2014 гг. в России больше, чем в Германии, Италии, Великобритании и Нидерландах, вместе взятых. Нехватка инвестиций усугубляется оттоком капитала из частного сектора. Здесь ситуация в России тоже противоречит тенденциям на других развивающихся рынках, где наблюдается приток из-за проводимой мировыми центробанками политики количественного смягчения, пишет S&P. Пессимизм правительства передался внутренним инвесторам. По данным HSBC, по итогам ноября индекс деловой активности в России даже немного превысил средний для развивающихся рынков показатель, однако ожидания и прогнозы компаний в отношении динамики собственного выпуска в следующие 12 месяцев падают с января, к концу года став наихудшими среди группы развивающихся стран.

Из-за недоинвестирования производственная загрузка за два посткризисных года достигла максимума. При исторически минимальной безработице это означает, что рост экономики достиг своего потолка: ускорение требует создания новых производственных мощностей и повышения производительности труда. Несмотря на то что по количеству часов работы на душу населения Россия — один из мировых лидеров, она сохраняет многократный разрыв с развитыми странами по производительности труда. При 1000 часов работы в год на душу населения Россия производит за час 39% от аналогичного показателя США, тогда как, например, Чехия «работает» в 1,2 раза меньше, производя за час в 1,2 раза больше, чем Россия. Причина — в разрастающемся, но неэффективном госсекторе.

В 2000-х вместе с ростом цен на нефть начала расти и осваивающая нефтедоходы бюрократия, говорит Гурвич: чтобы получать свою долю рентного пирога, она воздвигала барьеры для входа на рынок. Одновременно росло силовое давление на бизнес — таким способом силовые структуры также добывали свою долю нефтяной ренты. После того как рентный пирог стал уменьшаться, армия бюрократов и силовиков продолжила заниматься привычным делом с дополнительным рвением. «Нам нужно развернуть эту тенденцию, т. е. фактически демонтировать наследие 2000-х гг. Без этого никакие отдельные меры не помогут», — убежден Гурвич. В сравнении с 2005 г. занятость в госсекторе выросла более чем на 10%, производительность труда в нем за тот же период снизилась почти на 10%. Предприятия крупного, среднего и малого бизнеса за тот же период занятость сократили, а производительность повысили: помимо госсектора общий рост занятости в экономике обеспечивает теневой рынок труда (см. инфографику). Из 72 млн работающих россиян каждый четвертый занят в госсекторе, а с учетом госкомпаний — двое из каждых пяти и почти каждый третий трудится в сером. Бизнес же расширять штаты заставляют рост бюрократизации и постоянно меняющиеся правила игры — приходится тратить много времени, например, чтобы отбить НДС, рассказал председатель совета директоров компании «Дымов» Вадим Дымов. Огромное количество высококвалифицированных специалистов вынуждены бегать по судам, посетовал он. Слабость политических и экономических институтов сдерживает конкурентоспособность экономики, констатируют аналитики S&P: «Если Россия не улучшит условия ведения бизнеса, она не сможет увеличить приток инвестиций».

Большие социальные обязательства правительства перед бюджетниками, госслужащими, пенсионерами — главный ограничитель реформ, полагает Орлова: социальные издержки смены текущего социально ориентированного курса слишком высоки. А значит, рост ВВП в ближайшие годы так и останется не выше 1,5%.

Удивительное спокойствие, с которым Кремль воспринял официальный прогноз правительства о фактическом сохранении стагнации на протяжении следующих полутора десятков лет, означает, что прежние приоритеты экономической повестки дня претерпели важные изменения, заключает Владимир Тихомиров из ФК «Открытие». Из нее удалено все, что могло бы дестабилизировать социальную, экономическую и политическую ситуацию, — приватизация, дебюрократизация, либерализация политической системы и системы судопроизводства и т. д., перечисляет он: «Вместо этого приоритетом Кремля, похоже, стало сохранение стабильности, даже если она потребует экономической стагнации». Страх перед новой волной мирового кризиса служит еще одной «защитой от реформ», заставляя Кремль повременить с ресурсоемкими преобразованиями, полагает Тихомиров: прошло больше года, с тех пор как Путин предложил использовать ФНБ для капвложений в инфраструктуру, но ни копейки так и не было потрачено.

Однако стагнация сокращает доходы бюджета: в этом году Минфин недосчитался 0,5 трлн руб. запланированных доходов плюс еще 0,3 трлн руб. недополучил из-за срыва приватизации; а региональные бюджеты, столкнувшиеся с падением доходов при требовании федерального центра наращивать социальные расходы, — на пути к дефолтам, предупредило S&P. Все это усложнит отношения Кремля с электоратом и региональными элитами, считает Тихомиров. Неудивительно, что, как только ограниченность финансовых ресурсов федерального центра стала очевидной, начал распространяться региональный и этнический национализм, заставляя власти все чаще использовать авторитарные методы, отмечает он: «В следующем году в дополнение к углубляющимся региональным проблемам мы, вероятно, увидим ухудшение социальной ситуации на общероссийском уровне. Нужно учитывать последние инициативы властей по заморозке зарплат в госсекторе, сокращению рабочих мест, расходованию пенсионных накоплений, повышению налогов на недвижимость и стоимости коммунальных услуг. Это означает, что риски для внутренних инвесторов продолжат расти, социальная ситуация станет менее стабильной и база поддержки Кремля сократится».

Эта публикация основана на статье «В фокусе: Новая норма - стагнация» из газеты «Ведомости» от 24.12.2013, №239 (3501).

Источник: www.vedomosti.ru/finance/news/20696611/novaya-norma-stagnaciya